Все учительницы были настоящие леди; это становилось понятно с первого взгляда, как, впрочем, и то, что они знавали лучшие времена. Дамы были милы и доброжелательны, но посвятить себя педагогической деятельности их явно вынудила лишь сила обстоятельств.
Настала суббота – первая проведенная девочками вне дома. Воспитанницам пансиона запрещалось заходить в комнаты друг к другу, поэтому сестрам было особенно тоскливо и одиноко. Помотавшись без цели туда-сюда, они в конце концов отправились вдоль по аллее, ведущей к выходу, решив навестить ближайшую кондитерскую.
– Не понимаю, зачем Ба отправила нас в эту тюрьму, – ворчала Аннабел.
– Она хочет, чтобы мы стали настоящими леди, – мрачно ответила Клер.
– Потому что ей здорово доставалось от всех леди, когда она только что вышла замуж за Папу Билли, – дополнила Миранда.
Аннабел пнула ногой кустик папоротника, что рос у обочины:
– Нас здесь не любят.
– Просто они еще не знают нас, – тан объяснила это Клер.
– А как же мы узнаем, что девочки уже начали нас любить? – поинтересовалась Миранда, наклоняясь, чтобы подобрать колючий зеленый шарик каштана.
– Когда они начнут рассказывать нам свои секреты, – ответила Клер.
Разумеется, это началось довольно скоро, и, разумеется, обмен секретами был взаимным. Очень быстро сестры усвоили, что после того, как в спальнях гасится свет, для воспитанниц Хэзлхерст-Парк наступает время тайн, когда можно, тихонько хихикая, поболтать с подружками на самые волнующие темы: о мальчиках и о сексе.
Эти зачастую далекие от истины рассказы о странных вещах, которые проделывают взрослые в постели ради того, чтобы получить удовольствие, в сочетании с впечатлениями от преисполненных романтики, неизменно безгрешных героинях романов Элинор мало-помалу создали у девочек довольно странное представление о том, как все происходит в жизни взрослых. Начиналось это с головокружительного вальса, уносящего его и ее куда-то в будущее, причем на ней непременно должно было быть платье с глубоким декольте, но она как бы даже совсем и не подозревала, насколько оно глубоко. После венчания ей следовало, уже без смущения, позволять мужу видеть себя обнаженной и крепко целовать себя – посредством этого достигалось слияние двух любящих душ вследствие чего он и она начинали мыслить как один человек и более не нуждались в словах, чтобы понимать друг друга. Он – бывший возлюбленный, а ныне супруг – угадывал ее мысли и желания, любил все, что любила она, и давал ей все, чего бы она ни захотела, в том числе и симпатичных чистеньких младенцев, – такова была его роль в жизни.
Несколькими месяцами позже, в феврале (Джо говорил, что именно в это время выгоднее всего приобретать и труднее всего продавать недвижимость в Европе), Элинор и Шушу отправились самолетом во Францию и провели там неделю ее хватило Элинор, чтобы купить в окрестностях Сен-Тропеза небольшую, но симпатичную виллу Из ее окон сквозь кусты розовых олеандров, росших в глубине сада, можно было видеть море. Деньги на покупку раздобыл Джо – он все уладил через французского издателя Элинор.
Понедельник, 6 июля 1953 года
К началу июля следующего года вилла Элинор была заново отделана и обставлена простой провансальской мебелью. Для занавесок была выбрана яркая, с замысловатым традиционным рисунком ткань производства местных ремесленников. Первыми гостями, приглашенными Элинор, стали Джо Грант и его семья. Условились, что старший из его сыновей, Адам, прибудет в Ниццу самолетом, а остальные подъедут позже, поскольку они собирались путешествовать по всей Франции на машине.
Задолго до приезда молодых Грантов оба они стали предметом оживленных бесед сестер О'Дэйр, ведь со дня их последней встречи успело пройти уже несколько лет В день приезда Адама девочки потратили три часа, чтобы облачиться в цветастые, сильно приталенные платья, слишком узкие для жаркого дня и слишком нарядные для подобного случая, а потом просидели почти два часа в патио в ожидании Адама, хотя ни одна из них ни за что не созналась бы в этом ни себе, ни сестрам.
Наконец, когда уже начинало вечереть и на плитки патио легли длинные тени, в гостиную неторопливо вошел Адам в морском блейзере нараспашку и белой рубашке с расстегнутым воротом. Здороваясь с Элинор, он – уже в который раз – задал себе вопрос: интересно есть ли (или был ли когда-нибудь) у отца роман с этой женщиной? Их дружба казалась слишком уж тесной для представителей разных полов, для того чтобы быть простой дружбой; а кроме того, Адам не раз замечал, что в присутствии Элинор у его матери появляется какое-то едва уловимое напряжение. Он видел такое у кошек в присутствии соперника или соперницы.
Адаму было уже двадцать три. Он успел прослужить два года на флоте, но, решив стать юристом вышел в отставку и после необходимых формальностей подключился к работе в семейной адвокатской конторе „Суизин Тимминс и Грант' это был самый простой способ достичь желаемого.
В свободное от учебы время он выполнял обязанности помощника отца. Иногда его направляли в другие подобные же фирмы, где требовалась лишняя пара рук чтобы подготовить очередное дело пока старший адвокат занимался основным расследованием Адам собирал свидетельские показания, доставлял их в контору проверял, сортировал и раскладывал по папкам А теперь, оказавшись в Сен-Тропезе, где его ждал роскошный отдых под жарким солнцем, он мог на время забыть о своей роли мальчика на побегушках.
Остановившись на широких ступенях, ведущих из гостиной вниз, в патио, Адам произнес, усмехнувшись:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103