Ты лучше других знаешь, что Кафф бывает невыносим.– Это неправда!– И вот моё предложение. Нам нужно время, чтобы остыть и подумать как следует. Ведь речь идёт об Иаме и Носсе, не только о нас пятерых. Сейчас мы устроим перерыв, а на закате встретимся снова.– Кажется, он приходит в себя, – сообщил Уэйли.Кафф застонал и уставился на моего отца нехорошим взглядом. Потом он перевёл взгляд на меня, и ядовитая улыбка скользнула по его губам.– Встретимся на закате, – твёрдо сказала Лонесса.Мы ушли, покрытые позором. Точнее, оскандалился отец, но часть его позора пала на меня.– Прости, Харди, я свалял дурака, – пробормотал мой старикан. – Мне нужно побыть одному. Пойду-ка прогуляюсь над обрывами… Встретимся на закате, ладно?Он удалился в сторону исторического места, где дедов приятель Ходж сработал Ничьего Человека. Я понадеялся, что в том нет рокового смысла, поскольку мысли мои немедленно обратились к Чаре.Внезапно я ужасно занервничал. Что делать? Не спрашивать же каждого встречного, не видел ли тот, случаем, Чары? Проблема, однако, разрешилась сама собой, как это иногда случается.– Привет! Я думала… Я так и думала, что найду тебя здесь. Она была в белом платье, прекрасная как ангел, и улыбалась немного неуверенно. Сердце моё подпрыгнуло. Я только и смог, что промычать что-то нечленораздельное.– Я увидела твой скиммер на мотокаре. И пошла тебя искать, – продолжала девушка.Она уселась рядом, разглаживая платье на коленях. Редкостная вещь из настоящей земной материи. Женщины в Носсе по большей части затянуты в кожу.– Ты рад, что мы встретились?– Угу.– Ракс! – С дороги донеслось пыхтение мотокара. – Могу поклясться, это придурок Кафф!Чара обняла меня за шею и повалила наземь. Носский мотокар прогрохотал на север, и сквозь заросли мы разглядели, как упомянутый придурок Кафф вымещает свой гнев на машине.Мы лежали на животе, бок о бок, и щекотунчики нежно массировали нас в поисках съестного. Чара обнимала меня одной рукой, наши волосы перепутались, наши лица соприкасались. Я готов был, умереть от счастья.Она не шевелилась, и мы продолжали смотреть на дорогу, а позади вздыхали воды эстуария. Ничей Человек прошагал мимо нас, не заметив, следуя на север в пыльной полосе, оставленной Каффом.Наконец Чара откатилась от меня и села, глядя на эстуарий и крепко обхватив колени.– Ты так и не ответил, рад ли видеть меня.– Гм. – Я с трудом выдавил из себя слова. – Да. Я рад.– Почему? – Она обернулась и посмотрела мне в лицо.– Я… Ты мне нравишься.– Никто бы не подумал. Но я тебе верю. Надеюсь. Потому что иду на большой риск, встречаясь с. тобой. Мама ужасно рассердилась, когда я в стужу пару раз упомянула твоё имя. Просто упомянула, больше ничего. Она сказала, ты земляной червяк с толстыми мозолями на коленях. А я сказала, что мне всё равно. И это моё дело.Кажется, я снова мог дышать.– Твоей матери нравится мой отец, а у него мозоли на коленях. – Что я несу?! – Нет, у отца нет мозолей. Ни у кого из нас нет. Откуда взялась эта чепуха?– Говорят, так можно распознать сухопутника. Я задрал штанину.– Давай покажи, где мозоли.– О! – воскликнула она. – Действительно нет.– Мой отец тоже беспокоится, хотя я и словечка ему не сказал.– О чём?– О тебе.Она удовлетворённо улыбнулась.– Я знала, что я тебе нравлюсь. Женщины всегда знают. Но почему твой отец должен беспокоиться?Я молчал. Я не хотел говорить об этом.– Почему? – опять спросила она. – Я недостаточно хороша, чтобы с тобой дружить?– Это ноги, – выдавил я наконец.– Что-что?– Перепонки.– Какие перепонки?– Между пальцами.Чара смотрела на меня с изумлением, густо порозовев. Потом вздохнула, сняла один ботинок и вытянула ногу так, что юбка поднялась выше колен. Коленки у неё были очень красивые. Она демонстративно пошевелила пальцами.– Перепонки у наездников грума. У народа Носса их нет. А что, я одна должна быть такая или все жители Носса?– Ну… Все до единого. У вас и кровь густеет во время грума.– Но зачем распускать такие слухи? В чём тут смысл?Мы немного подумали над этим, и я осмелился предположить:– Наверное, чтобы удерживать народ Иама подальше от народа Носса. Никто ведь не хочет, чтобы на месте Ничьего Человека была целая куча ничьих людей.– Ты хочешь иметь детей? – внезапно спросила она.– Ну… да. Только не сейчас. Я ещё слишком молод.Этим мы отличаемся от землян. Мы заводим детей в довольно зрелом возрасте, чтобы передать им как можно больше собственного опыта.– Ракс! Не верю я в эти предрассудки. – И прежде чем я успел возразить, сказала: – Пойдём покатаемся на лодке.Чара была опытным моряком, поэтому моя неумелость не имела! особого значения. Мы взяли курс на юго-восток и уселись рядышком на планшире правого борта: у Чары был румпель, у меня – парусный шкот. Мы болтали о том о сём, стараясь получше узнать друг друга. Чара, казалось, была готова выдерживать курс до бесконечности, но занервничал, когда холодные волны стали захлёстывать нос, прокатываясь до кормы.– Не пора ли повернуть к берегу?Она коротко усмехнулась и переложила румпель. Мы повернули назад так быстро, что я сразу воспрял духом и, улыбаясь, поглядел на неё.– Постой-ка, а где твой кристалл?Её рука взлетела к горлу.– О Ракс! По-моему, он только что… – Нахмурившись, она сосредоточилась. – Кристалл был здесь, когда я тебя искала. А когда мы пошли за лодкой, его уже не было. Знаю. Я потеряла его, когда мы прятались от Каффа. Щекотунчики могли развязать шнурок, может быть, они съели кристалл.– Мы найдём его. Шнурок вряд ли уцелел, но кристалл они съесть не способны.Девушка покачала головой.– Растения могут выбросить его на дорогу.– Ну и что?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72