Чего ты добиваешься этой дурацкой ложью, Станс?Время остановилось.Дядя Станс совершил самый худший и непростительный в нашем обществе грех: он исказил память предков, дабы подкрепить свою точку зрения.И однако он ничуть не смутился, глядя поверх головы разъярённой Ванды, словно перед ним не предводительница женщин, а мелкий визгливый зверёк, не достойный даже презрения мужчины.– У нас есть вопросы и поважнее, – заявил он. – Как мы будем расплачиваться с Носсом за рыбу?Напряжение спало, все вздохнули полной грудью. У Ванды оказалось достаточно такта, чтобы не настаивать на своём.– Тебе придётся объяснить им ситуацию, – сказала она.– Только не мне! Ты подвела нас, Ванда, тебе и отвечать.– Не я договаривалась с Носсом о рыбе.Все взгляды обратились к отцу.– Ладно, – согласился тот. – Я готов унижаться в Носсе, чтобы сохранить мир в Иаме.Сердце моё подпрыгнуло.– Можно мне поехать с тобой?– Конечно. Это будет очень полезный урок дипломатии.Однако Ванда ещё не успокоилась.– Кстати, – ехидно заметила она, – есть одна очень интересная идея. Как ни странно, это предложение Дурочки Мэй.– Да? – бросил Станс с каменным лицом.– Надо приручить других животных помимо локсов. Лоутов, хрипунов и так далее.– Но это же охотничья дичь!!!– Все они дичь, за исключением локсов.– Мы НИКОГДА не приручали диких животных. Я не потерплю святотатства!– На самом деле, Станс, тебя это никак не касается. Домашние животные – занятие для женщин. Просто принеси с охоты несколько живых детёнышей, идёт?– Нет, нет и нет!Я хорошо понимал проблему дяди. Разведи мы стада – и охота больше не понадобится, а дядя Станс потеряет самую эффектную сферу своей деятельности.Ванда проигнорировала его возмущение.– Ладно, мы сами позаботимся об этом.На этом спор закончился, но за ним воспоследовало нечто более любопытное.Скиммер всю стужу пролежал у нас во дворе под кожаной накидкой, и я залез под неё, чтобы оценить ущерб, нанесённый морозами. К счастью, ничего особенного не случилось: несколько мелких трещин, но в воде древесина быстро набухнет. Я едва нашёл то место, где прежде была дыра, которую мы с отцом ловко заделали.– Только попробуй ещё раз выкинуть этакую штуку, и ты потеряешь мою поддержку, Станс!Голос отца был хриплым от ярости.Я замер. Вылезать было поздно, я уже услышал лишнее.– Минутная несдержанность, только и всего, – ответил дядя как ни в чём не бывало.– Я не шучу, Станс! До нынешнего дня я делал всё возможное, но это уже слишком.– Я знаю, знаю! – Теперь в его голосе звучали потоки признательности. – Как хорошо, что ты поедешь в Носс, Бруно. Я чрезвычайно ценю твою помощь.Последовала пауза. Потом отец сказал:– Это будет нелегко. Лонесса – крепкий орешек…Голоса удалились, но я продолжал сидеть на корточках, обдумывая услышанное. Что бы это могло означать? Отец никогда не гневается! без весомой причины. Что натворил дядя Станс? Соврал о каких-то исторических всходах? Или подразумевалось что-то ещё?Одно мне было совершенно ясно: Станс во всём зависит от отца. Не будь отца, дела в Иаме давно пошли бы прахом.
В планах дяди Станса значилась охотничья экспедиция, так что мотокар был свободен для поездки в Носс. Утро выдалось прекрасное, длинные тени падали косо и чётко, и люди собрались посмотреть, как мы уезжаем.Подобно большинству деревень, Иам расположен на скрещении старых дорог: северная идёт через моховые болота к древнему городу Алике, южная – к побережью, где стоит Носc, восточная – к священному городу Паллахакси. На западе протекает река, и там есть брод. Сама деревня представляет собой беспорядочную россыпь небольших домов, тяготеющих к той или иной дороге. На перекрёстке дороги расширяются и образуют довольно большую площадь. К северу от перекрёстка живут мужчины, к югу – женщины.На этой площади мы с отцом и принимали добрые напутствия. Мой старикан был страшно импозантен в своём церемониальном плаще, но я в поношенной тунике выглядел бледновато.– Желаю удачи, Бруно! – воскликнул дядя Станс, приветственно вскинув копье. За ним маршировала охотничья команда, старательно отбивая шаг.– Доброй охоты, Станс! – откликнулся отец и дал прощальный гудок. Наш мотокар тронулся с места и покатил на юг, а вся ребятня Иама помчалась за ним с безумными воплями. Зачем они это делают, я понять не могу, но мистер Мак-Нейл утверждает, что это массовая истерия.Мы навестили землянина по дороге.– Я был крайне огорчён, – сказал мистер Мак-Нейл, – когда узнал о вашем неудачном визите на станцию Девон. Но ведь я предупреждал. Политика невмешательства. Она соблюдается очень строго.Мы стояли в саду перед резиденцией мистера Мак-Нейла. Некоторые земные растения уже цвели.– Мне думается, само существование вашей шахты противоречит этой политике, – заметил отец.– Возможно, ты прав, Бруно. Однако проблема может оказаться чисто академической.– Как это понимать?Мистер Мак-Нейл задумчиво зашагал по дорожке, а мы следовали за ним, как охотники за дядей Стансом. Похоже было, что землянин подыскивает слова.– Вы, наверное, знаете, что шахта экономически не столь успешна, как могла бы, – вымолвил он наконец. Присев на корточки, землянин аккуратно выдернул сорняк, душивший какие-то жёлтые цветы.– Я слышал, люди обвиняют лоринов?– Да. – Не вставая, мистер Мак-Нейл посмотрел на отца снизу вверх. – Похоже, мы не можем справиться с этими существами. Что вам о них известно?Это был чисто земной вопрос.– О чём ты? Лорины – это лорины. Что я ещё могу сказать?– И вы не питаете к ним никакого интереса?– При чём тут интерес? Лорины просто есть, как Ракс и Фа.– Но к нам вы проявили огромный интерес, когда мы прилетели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72