Каждый раз, когда кто-то хочет причинить боль мне, я чувствую это. Вы можете представить себе, каково это – жить так? – слова срывались у меня с языка прежде, чем я могла удержать их. – Вы можете представить себе, каково это – летать в эскадрилье истребителей?
Каково мне, идя в бой, ощущать мысли аристо? Им нравится убивать нас. Это для них приятнее секса. Или их пилот – раб, для которого убивать нас – единственный шанс чуть улучшить свою жизнь. И мне приходится убивать его, – мой голос дрожал, и я ничего не могла с собой поделать. – Я чувствую каждого убитого мною купца. Я умирала тысячи раз. Я не могу причинить себе большего зла.
– Я знаю только малую часть этого, – сказал Тагер. – Но я видел, что такая жизнь делает с эмпатами. То, что вы выносите это, – просто чудо.
Я не нашлась, что ему ответить. Я слишком устала. У меня не было сил говорить.
– Мне пора идти.
– Вы вернетесь?
– Я… я подумаю.
– Я здесь каждый день. В любое время. Днем и ночью.
Я кивнула. Я, правда, не знала, что сказать. Я не знала, хватит ли у меня сил вернуться.
Время близилось к полудню, когда я вышла из посольства. Я пошла домой мимо гавани, глядя на корабли у причалов. По набережной разгуливали моряки в белых штанах и полосатых тельняшках, в синих шапочках, залихватски сдвинутых набок. На пляжах отдыхали – купались или загорали на золотом песке – люди: пары, семьи, одиночки… Повсюду носились дети в ярких одеждах, с воздушными шариками; они смеялись, визжали, дразнили уличных музыкантов. Запах соли смешивался с ароматами жареной еды из кафе на набережной. Все вокруг жило, жило, бурлило, шумело.
Довольно долго я стояла, облокотясь на деревянные перила и глядя на суету. И постепенно меня охватывало странное ощущение.
Облегчение.
Странное дело, но сознание того, что Тагер понимает: я в беде, принесло мне чувство неописуемого облегчения. Почему? Почему мне легче от сознания того, что все черт-те как?
Потому, что, если я больна, меня можно и излечить.
В этом-то все и дело. Если есть проблема, ее можно решить. Если бы этой проблемы не было, это значило бы только, что все мои ощущения укладываются в норму, а значит, ничего с ними и не поделаешь. Вряд ли я смогла бы жить с этим дальше.
Может, я все-таки схожу еще к Тагеру.
Я потихоньку пошла дальше. Мне страсть как хотелось скинуть с себя форму и отдохнуть в тиши квартиры. Гавань отстояла от моего дома на километр, так что идти оставалось всего ничего.
Приблизившись к дому, я увидела у подъезда небольшую компанию. Только подойдя к ней почти вплотную, я отвлеклась от своих мыслей и узнала их. И тут же поняла, почему они так уставились на меня. Это были Джарит и его друзья и среди них Ребекка и Хилт. Я и забыла, что Джарит приглашал меня на пляж.
– Извините за опоздание. Надеюсь, вы не долго ждете?
Джарит не сводил взгляда с нашивок на моем рукаве.
– Нет, совсем недолго.
Я устало провела рукой по волосам:
– Боюсь, сегодня я неважная спутница. Вам, наверно, лучше идти без меня.
Они кивнули. Никто, похоже, не знал, что сказать. Я почти физически ощущала замешательство Джарита; он чувствовал себя полнейшим идиотом. Это надо же: пригласить на свидание Имперскую праймери!
Так не пойдет, подумала я и улыбнулась ему:
– Не хотите зайти?
– То есть… к вам? – не понял Джарит.
– Да.
– О! – Он покраснел. – С удовольствием.
Остальные только переводили взгляды с него на меня.
– Ладно, – сказала наконец Ребекка. – Мы… гм… увидимся, Джар.
Джарит кивнул, остальные поклонились мне на прощание и пошли. Все, кроме Хилта – его-то я хотела видеть здесь меньше всего.
– Мне хотелось бы поговорить с вами, – сказал Хилт. Он покосился на Джарита. – Наедине.
Учитывая то, что я чуть не сделала с ним, я не могла отказать ему хотя бы в этом.
– Идет.
Мы спустились с крыльца и отошли в тень дерева.
– В чем дело? – спросила я.
– Вы собираетесь стукнуть на нас?
Стукнуть?
– Что вы имеете в виду?
– За то, что мы говорили тогда. На прогулке.
Я наконец поняла. Он хотел знать, собираюсь ли я донести на них.
Логичный вопрос. Я знала офицеров, сообщающих о таких вещах в своих рапортах.
– Нет, – ответила я. – Я не собираюсь делать ничего такого.
– И почему?
Я пожала плечами:
– Вы имеете полное право высказывать свою точку зрения.
– Правда? – язвительно переспросил он.
Я хотела ответить «разумеется», но почему-то не смогла. Вместо этого я сказала:
– Вы говорили о вещах, которые мне стоило знать. Все это останется между нами.
– Поклянитесь.
Я нахмурилась:
– Что это значит?
– Вы – Демоны – утверждаете, что живете по кодексу чести. Вот и поклянитесь мне этой честью, что говорите правду.
Да кто он такой, чтобы сомневаться в моем слове?
– Идите к черту.
Он фыркнул:
– Так я и знал.
Спокойно, подумала я.
– Ладно. Клянусь честью Демона.
Он уставился на меня. Но его напряжение спало, это я чувствовала.
– Как дела? – спросил он, помолчав немного.
– Хорошо.
– Вы ведь могли меня убить, правда?
– Могла.
– Тогда почему не убили?
Я недоуменно посмотрела на него:
– Вы считаете меня монстром каким-то.
Он покачал головой:
– Хотите верьте, хотите нет, но я уважаю людей, готовых сражаться за то, во что они верят. Но для меня вы олицетворяете самую жестокую тиранию.
Когда Империя захватила Рут – 2, мои родители провели в тюрьме десять лет только за то, что они протестовали против вмешательства КИКС в их жизнь.
Чего тогда удивляться, что он невзлюбил меня.
– Мне очень жаль.
– Жалость не вернет им тех десяти лет. – Он сглотнул. – Или мне.
Что-то в его голосе заставило мое сердце сжаться.
– Сколько лет вам было, когда их забрали?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109