Простого «прекратите!», возможно, хватило бы.
Но я не просила его прекратить. Я попыталась убить его.
Когда разум начал сознавать, что же я делаю, я успела разбить стакан о стену и направляла острый осколок в грудь Хилта. Из порезанной руки струилась кровь. Я вовремя остановила руку: острие было уже меньше чем в сантиметре от его кожи.
Все произошло так быстро, что Хилт даже не успел пошевелиться, оцепенело глядя на осколок у своей груди. Потом он сделал глубокий вдох и осторожно вынул осколок из моей руки. Я посмотрела на кровь, залившую мне руку и платье.
– Мне кажется, вам нужен врач, – сказал Хилт.
– Ерунда. Я разберусь сама.
Я ожидала, что он вызовет полицию. Вместо этого он тихо произнес:
– Простите меня. Я забылся.
Это он забылся? Я чуть не убила его. «Черт, да что же со мной!»
– Я позвоню в больницу, – предложил Хилт.
Я заставила себя ответить спокойно.
– Не надо. Просто уходите.
Он покосился на мою окровавленную руку:
– Мне кажется, вам…
– Уходите.
– Ладно. – Хилт открыл дверь. – Я позвоню завтра, узнаю, как вы.
– Хорошо. – Я закрыла за ним дверь и заперла ее.
– Я могу вызвать врача, – предложил Пако, – он будет через минуту.
Я подошла к бару, пустила воду и сунула руку под струю. Вода в раковине окрасилась розовым.
– Не надо, все в порядке.
Промыв и перевязав руку, я налила себе еще виски. Если я напьюсь как следует, я перестану думать. А именно сейчас мне особенно не хотелось думать.
– У меня к вам дело, – сообщил Пако. – Почта ждет вас уже шесть часов.
– Утром просмотрю.
– Одно из сообщений требует срочного ответа.
Я нахмурилась:
– Ладно. Включай запись.
В комнате раздался голос Чара Йаки, ректора ДВИ.
– Простите, что беспокою вас, праймери Валдория. Нам пришлось отменить завтрашние полеты из-за поломки двигателя одного из флайеров. Можете вы прочитать им вместо этого лекцию?
Должно быть, он имел в виду лекцию о кибер-человеческих интерфейсах, которую я собиралась прочесть им позже.
– Пако, передай ему, что я прочитаю лекцию завтра после обеда.
А потом я напилась. Напилась в усмерть.
9. ВРЕМЯ ПЛАКАТЬ
– Но разве это не опасно? – допытывалась девушка-кадет. Она даже подалась вперед от волнения. – Фибероптика и механизмы – это же чужеродные тела, так ведь? Разве ваше тело не отторгает их?
Обилие вопросов застало меня врасплох. Я присела на краешек стола у экрана. Йаки предлагал мне кафедру, но так я чувствовала себя увереннее.
Гораздо увереннее. Мне нравилось общаться с кадетами.
– Большая часть биомеханической системы выращена на основе моего собственного генетического материала или покрыта защитным слоем моих же клеток, – ответила я. – Это мало отличается, скажем, от вашего собственного регенерированного органа. Конечно, биомеханическая система гораздо сложнее. Не каждый организм примет ее.
Кадет в задних рядах переполненной аудитории поднял руку. Я кивнула ему, и он спросил:
– А что будет, если фибероптика выйдет из строя?
– Она передает сигналы, – ответила я. – Как нервы. Если что-то с ней случится, она просто перестанет передавать сигналы.
– А мозг может не правильно интерпретировать эти сигналы?
– Возможно. Но он может не правильно интерпретировать сигналы любой части моей нервной системы – будь то естественная часть или искусственная.
– Что, если что-то случится с человеком, оснащенным всеми этими штуками? – задала вопрос девушка, сидевшая рядом с ним. – Обычно если человека напугать, он просто подпрыгнет. Но если мы настраиваем человека на убийство, не рискуем ли мы, что он утратит контроль над собой и над этими механизмами? Обезумевший Демон может натворить кучу бед.
Кой черт их волнуют эти идиотские вопросы?
– Наши рефлексы срабатывают только при непосредственной угрозе нашей жизни. Мы запрограммированы не реагировать на другие ситуации. – Я покосилась на часы над дверями, в которых давно уже стоял и слушал меня Чар Йаки. Лекция длилась уже вдвое дольше положенного, но Йаки не пытался остановить ее.
Ну и ладно. Я повернулась к кадетам:
– Мы беседуем с вами уже больше двух часов. Пора расходиться.
По залу пробежал разочарованный ропот. Потом они начали аплодировать. Я стояла, не зная, как себя вести. Я не привыкла к тому, что мне аплодируют.
Обычно люди хотят, чтобы я ушла, а если это купцы, они просто хотят убить меня. В общем, до сих пор мое присутствие, как правило, раздражало людей.
Но эти ребята продолжали аплодировать. Я улыбалась, счастливая тем, что хоть кто-то не считает меня невыносимой.
В конце концов кадеты потянулись к выходу. Чар подошел ко мне:
– Вы их очаровали.
– Я не ожидала, что у них будет столько вопросов.
Он улыбнулся:
– Не каждый день им удается пообщаться с чудом биосинтетической технологии.
– Спасибо. Вы правы. – Его реплика оставила во мне то же странное ощущение, что и последний вопрос кадетов. Словно я могу испортиться, как двигатель флайера. Я потерла шею, задержавшись пальцем на гнезде для псифона.
– Вас подбросить до города? – предложил Чар. – Я заметил, вы сегодня не на флайере.
– Спасибо, не надо. Сойдет и подземка. – Сказать по чести, я терпеть не могу метро. Но лететь на флайере мне тоже не хотелось. Этим утром, когда я вышла из дома, направляясь в ДВИ, я почти пять минут стояла у своего флайера, пытаясь заставить себя сесть в него. Не знаю почему, но мне это так и не удалось.
Поэтому я поехала на метро. Попутчики косились на меня так, словно у меня было две головы. Конечно, далеко не все пассажиры метро – Демоны в полном обмундировании. Я вся с головы до ног была затянута в черное. Я даже надела свои форменные черные перчатки – скрыть повязку на руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109