Он распахнул дверь как раз в тот момент, когда она вставала из ванны, благоухая шампунем. Мгновение он стоял, глядя на нее.
— Прошу прощения, — эти слова непроизвольно сорвались с его губ. — Я не знал, что ты еще здесь.
— Все в порядке, — сказал она с легкой ноткой иронии в голосе. — Извиняться не стоит.
Он молчал.
Потянувшись за простыней, Иордана обмотала ее вокруг себя. Он протянул руку, останавливая ее. Иордана вопросительно посмотрела на него.
— Я едва не забыл, как ты хороша, — сказал он. Медленно он вытянул полотенце из ее рук. Оно сползло на пол. Его пальцы скользнули по линиям ее щек, по темным отвердевшим соскам, от крохотной раковины пупка до мягких завитков на лобке.
— Прекрасно, — прошептал он.
Она не двигалась.
— Посмотри на меня, — с внезапной настойчивостью в голосе сказал он.
Она взглянула ему прямо в лицо. В глазах его была мягкая печаль.
— Иордана.
— Да?
— Иордана, что произошло между нами? Почему мы стали чужими?
Неожиданно ее глаза наполнились слезами.
— Не знаю, — прошептала она.
Обняв ее, он прижал ее голову к своему плечу.
— Мы сделали так много глупостей, — сказал он. — И я не знаю, с чего начать, чтобы исправить их.
Она хотела что-то сказать ему, но не могла найти слов. Они оба были родом из разных миров. В его мире женщина была ничто, а мужчина — все. И скажи она ему, что у нее те же самые потребности, как у него, и сексуальные, и социальные, он воспримет это как угрозу своему мужскому превосходству. И будет думать, что она не отвечает своему назначению жены. Но ведь именно эти потребности с самого начала и толкнули их друг к другу.
Прижавшись к его груди, она тихо всхлипывала.
Он нежно погладил ее волосы.
— Я соскучился по тебе, — сказал он. Взяв за подбородок, он поднял ее голову и посмотрел ей в глаза. — Для меня нет никого, кроме тебя.
«Тогда почему ты отстраняешься от меня? Почему появляются другие?» — подумала она про себя.
Он словно читал ее мысли.
— Они ничего не значат, — сказал он. — Это всего лишь времяпрепровождение.
Она по-прежнему молчала.
— И у тебя тоже так? — спросил он.
Снизу вверх она посмотрела ему в глаза. Он знал. Он всегда знал. И все же ни разу не сказал ни слова. Она кивнула.
Его губы на мгновение сжались. Затем он вздохнул.
— Мужчина обретает рай или ад на этой земле. Как я обрел свой.
— Ты не сердишься на меня? — прошептала она.
— Разве у меня есть на это право? — спросил он. — Лишь когда мы предстанем перед Аллахом, и он прочитает нашу книгу судеб, настанет время приговора. С меня хватит и собственных грехов. А ты — не одна из нас, так что правила, которых мы придерживаемся, могут быть и не верны для тебя. Но я хотел бы кое-что потребовать от тебя.
— Что именно? — спросила она.
— Чтобы у тебя никогда не было еврея, — сказал он. — На всех остальных я буду закрывать глаза, так же как и ты.
Она опустила глаза.
— Разве должны быть остальные?
— Я не могу ответить за тебя, — сказал он. — Я мужчина.
Она не нашлась, что сказать. Снова подняв ей голову, он поцеловал ее.
— Я люблю тебя, Иордана, — сказал он.
Она прильнула к нему, чувствуя, как тонет в его тепле.
— Бадр! — застонала она. — Бадр!
Мысли мчались сумасшедшим хороводом. Этого не может быть. Не должно. Она не должна этого чувствовать. Она этого не заслуживает.
Открыв глаза, Иордана с диким выражением посмотрела ему в лицо.
— Ударь меня, — сказала она.
— Что?
— Ударь меня. Пожалуйста. Как в тот раз. Ничего лучшего я не заслужила.
Мгновение он стоял не двигаясь, а затем медленно отпустил ее и разнял обхватившие его руки. Внезапно его голос стал холоден.
— Тебе лучше одеться, — сказал он, — а то мы опоздаем на прием.
Резко повернувшись, он ушел к себе. Ее стала бить дрожь. Проклиная себя, она потянулась за полотенцем. Она ничего не могла поделать.
Глава 6
Жар добела раскаленного солнца, казалось, плавил скалы и песок пустыни, простиравшейся перед ней. Случайный кустик высох и обуглился под горячим ветром. Пулемет, стрекотавший где-то впереди, смолк.
Лейла неподвижно лежала в маленьком окопчике. Она чувствовала, как струйки пота текли между грудями и скапливались под мышками. Она осторожно перекатилась на спину, издав вздох облегчения. Боль в грудях, тесно прижатых к земле, начала стихать. Прищурившись, она посмотрела в небо и попыталась прикинуть, сколько им тут еще находиться. Сирийский наемник, тренировавший их, сказал, что она не должна шевелиться, пока на нее не натолкнется взвод. Лейла посмотрела на свои тяжелые мужские часы. Они должны были быть здесь как минимум десять минут назад.
Она стоически заставила себя лежать, не шевелясь. Может быть, в самом деле это были тренировки, но пули были самыми настоящими и одна девушка уже погибла, а трое были ранены. И после этого по лагерю стала ходить мрачная шутка — кто больше уничтожает феддаинов: они сами или израильтяне?
Ей хотелось закурить, но она не могла себе этого позволить. Дымок от сигареты в ясном воздухе мог оказаться сигналом для открытия огня. За окопчиком раздался шелестящий звук.
Она беззвучно перекатилась на живот и, подтянув автомат, повернулась лицом по направлению, откуда раздавался звук. Осторожно высунув голову за бруствер, она начала осматриваться.
Тяжелая рука обрушилась ей на голову, надвинув стальной шлем и подшлемник ей на уши. Преодолевая боль, она услышала грубый голос наемника.
— Тупая шлюха! Тебе же было сказано держать голову пониже. Я мог подстрелить тебя со ста ярдов.
Переведя дыхание, он спрыгнул в окопчик рядом с ней. Он был коренаст, крепко сбит, но быстро терял дыхание и выходил из себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107