— Откуда ты явилась? Я была уверена, что ты по-прежнему в школе.
— Мы добирались на автостопе, — ответила Лейла.
— Чего ради? Тебе всего лишь надо было позвонить домой. Мы бы купили тебе билет.
— Если бы мне был нужен билет, я бы так и сделала. Но я хотела поступить так, как я поступила.
И тут Мариам заметила Хамида, по-прежнему стоящего на пороге. Посмотрев на него, она перевела взгляд на дочь.
— Это мой друг Хамид, — сказала Лейла. — Он сириец.
Сделав шаг вперед, Хамид поднес руку ко лбу.
— Ташарафна.
— Хасали шараф, — автоматически ответила она, подавив в себе другие привычные слова приветствия.
— Я встретилась с Хамидом по дороге, — сказала Лейла. — Он добирается к себе домой в Дамаск.
Мариам ничего не сказала.
— Он был очень добр ко мне, — сказала Лейла. — Не будь его, я попала бы в большие неприятности.
Мариам повернулась к сирийцу.
— Входи, — сказала она. — И располагайся в нашем доме.
Он снова поклонился.
— Благодарю вас, мадам, но у меня есть кое-какие друзья, у которых я могу остановиться.
Она не стала притворяться. Он выглядел слишком грубым и примитивным. Впрочем, таково было большинство сирийцев.
— Я рад, что ты добралась до дома, — сказал он Лейле. — А теперь я должен идти.
Лейла протянула ему руку.
— Ты еще свяжешься со мной, прежде чем покинешь Бейрут?
Он кивнул, и они пожали руки друг другу. Несмотря на этот чисто формальный жест, Мариам видела, что между ними есть что-то более близкое.
— Я позвоню вам, — сказал он.
Но с тех пор прошел месяц и он до сих пор не покинул Бейрут. Мариам не знала, чем занимался Хамид. Но она знала совершенно точно, что Лейла и он встречались почти каждый день в отеле «Фениция». Это ей передали друзья, которые встречали их сидящими в кофейне за бокалами кока-колы.
Припарковав машину, Лейла вошла в кофейню прямо с улицы. Она не любила ходить через аляповатый холл с толпами разнаряженных туристов из Америки и Европы. Хамид в одиночестве сидел за их привычным столиком у окна. Перед ним стоял неизменный бокал кока-колы с ломтиком лимона. Она села напротив. Официантка молча поставила перед ней еще один бокал с напитком.
Хамид подождал, пока официантка отойдет.
— Завтра я уезжаю, — сказал он. Лицо его было бесстрастным.
— Домой? — спросила она.
— Скорее всего, — сказал он. — Здесь ничего не происходит, а я получил письмо от двоюродного брата. Я могу получить в армии звание сержанта — с выслугой лет и премиальными. Они набирают опытных ветеранов.
— Ничего не могу понять, — сказала она. — Прошло уже около месяца, а обо мне словно забыли.
Он пожал плечами.
— Может, они думают, что я погибла вместе со всеми остальными.
— Они знают, что ты на месте. Я сказал им, когда зашел получать последнее жалованье.
— Тогда почему меня не вызывают? Я сойду с ума от этого пустого ожидания. Мать не перестает цепляться ко мне.
— Их мозги заняты другим. Ходят слухи, что Аль-Иквах хочет заставить твоего отца заняться их капиталовложениями.
— Я знаю. Он их выставил. Это случилось еще до того, как я уехала из Франции. — Она опустила в бокал соломинку и отпила глоток. — Они рехнулись. Мой отец и пальцем не пошевелит, чтобы помочь кому-то, кроме себя.
— Они снова подбираются к нему. Похоже, они считают его большой шишкой.
— Желаю им удачи. Есть только один способ заставить его помогать им. Под дулом пистолета.
— Почему ты так думаешь?
— Я знаю своего отца. Он по-прежнему считает, что деньги решают все проблемы.
— Как бы там ни было, завтра я отправляюсь. Армейская служба все же лучше, чем ничего.
— Может, я должна прийти и поговорить с ними? Я не для того занималась этой подготовкой, чтобы сидеть в доме у своей мамаши.
— Не делай этого, — быстро сказал он. — У тебя есть приказ. Сидеть и ждать, пока с тобой не свяжутся.
Она посмотрела на него.
— А ты должен идти?
— Я должен чем-нибудь заниматься. Мои деньги почти на исходе.
— Деньги у меня есть.
— Нет.
Она замолчала, опустив глаза.
— Я надеюсь, что нам поручат вместе какую-то миссию.
— Я для этого не гожусь, — сказал он. — Не тот тип. Для миссий они предпочитают студентов. Люди обращают на них меньше внимания.
— Ты еще не так стар. Вполне можешь сойти за студента, — торопливо сказала она.
— Может быть, — засмеялся он. — В потемках.
— Если ты вернешься в сирийскую армию, они уже никогда не заполучат тебя обратно.
— Может, я и сам не захочу. Судя по тому, как мы наращиваем мощь, как говорит Египет, похоже, что-то должно произойти. И если начнется война, я могу стать офицером.
— Это то, чего ты хочешь?
— Нет.
— Чего же тебе тогда надо?
— Просто оторвать хороший кусок денег, — улыбнулся он, — как твой папаша.
— Прекрати говорить о нем! — внезапно разгневавшись, фыркнула она. — Где бы я ни появилась, только и разговоров, что о нем. Мой отец то, мой отец се. Даже мать не может прекратить говорить о нем.
— Ты сегодня видела газеты? — спросил он.
— Нет.
— А стоило бы. Может, тогда тебе стало бы яснее, почему все говорят о твоем отце.
— Что он сделал?
— Только что заключил соглашение о самом большом танкерном флоте для перевозки нефти из всех, что когда-либо имела Япония. Он купил десять судов, они строят для него еще двадцать. Все супертанкеры. Это будет самая большая линия в мире, принадлежащая арабам.
— Да получит он благословение Аллаха, — насмешливо сказала она. — Сколько у него прибавится в мошне?
— По крайней мере он что-то делает. С какой стати греки и все остальные захватили все перевозки из наших портов?
— Чем это поможет палестинцам? — спросила она.
Хамид промолчал.
— Прости, — торопливо сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107