Это была ровная площадка, окруженная камнями, заросшими кустарниками караганы и можжевельника. С севера, со стороны Кашмирской долины, падишахская дорога поднималась на перевал очень полого, круто обрываясь бесконечными петлями вниз на юг, в сторону Равнин. Караван Парвеза расположился на отдых как раз перед самым спуском. Выйдя на перевал, Дангу и Лхоба услышали ржание лошадей, крики погонщиков. Выглянув из-за камней, они увидели людей совсем рядом.
— Лхоба дальше не пойдет! Лхоба боится ми. Их много.
— Но они мои друзья!
— Нет, нет!
— Ну хорошо! — согласился Дангу. — Твой сын пойдет и приведет сюда свою уми, пусть Лхоба подождет.
Лхоба согласно кивнула:
— Бод-рха!
Дангу перемахнул через камни и направился к каравану. Однако по мере приближения его ухо начало улавливать какой-то необычный шум. Люди часто и громко повторяли имя Дарьи. Они бестолково метались среди лошадей и груза. Дарьи он нигде не заметил. Сердце тревожно забилось. Увидев подходящего юношу, Парвез и Григорий, громко крича и заламывая руки, бросились к нему.
— Хай-май! Афсос! — возбужденно вопил Парвез, хватая Дангу за руку и дергая ее. — Горе нам! Дарья исчезла! Ее украли! Вавэйла! Увы! — Слезы текли у него из глаз, он рвал на голове волосы.
— Господи, помилуй! Господи, помилуй! — громко причитал Григорий, хватая Дангу за другую руку. — Исчезло солнышко наше ясное, умыкнул Дарьюшку бусурманин проклятый!
Он, не переставая, размашисто крестился.
Со всех сторон к ним сбегались погонщики и сипаи, образовав вокруг юноши целый хор кричащих и воющих людей. Дангу словно окаменел. Одна беда тянет за собой другую. Он горестно воздел руки, зашатался, в глазах поплыли разноцветные круги, весь мир на несколько мгновений перестал для него существовать. Дангу больше ничего не видел и не слышал.
— Мы расположились лагерем, — как сквозь туман стал наконец доноситься до его слуха горестный рассказ Парвеза, — здесь на перевале, чтобы отдохнуть и подождать тебя, раджа! Каждый был занят своим делом. Кто ел или пил, кто перевьючивал лошадь. И вдруг все услышали ужасный женский крик — вон там, где те красные камни и где дорога начинает спускаться вниз в Равнины, — он указал рукой на клубящиеся под ногами облака. — Это кричала рани Дарья.
Дангу схватился за колчан с дротиками.
— Мы обыскивали все кругом в течение часа, но так и не нашли рани Дарью, — продолжал Парвез. — А потом один из сипаев нашел вот это, прикрепленное к седлу лошади рани, — и он протянул Дангу кусок пальмового листа, коряво исписанного на урду. Уловив недоумение в глазах юноши, он поспешно добавил: — Я сейчас тебе прочитаю, — и, прокашлявшись, начал:
«Ты, проклятая черная обезьяна! Я взял у тебя женщину, которая по праву принадлежит мне, тому, кто претендует на престол Кашмира. Эта женщина имела наглость сбежать из гарема, который вез караван мирзы Тургута. Я разгромил караван на перевале Зоджи-Ла и все стало моей добычей. И весь гарем, и эта женщина тоже. Не смей брать чужую собственность! Так ты сам мне говорил в Авантипуре, верно? Теперь я тебе говорю: ты, вонючий потрох шакала, не смей брать чужую собственность!
Я не боюсь тебя, помесь жабы и скорпиона! Пусть тебя мучает потеря этой женщины, и слова, написанные на этом листе, жгут твои гнусные глаза. Смотри, не попадайся мне на дороге.
Прощай, твой друг Бадмаш».
Дангу сжал кулаки. Его охватила волна безумной ярости. Он задыхался. Вид его был ужасен. Красивое лицо исказил страшный звериный оскал, глаза метали молнии, в горле клокотали нечленораздельные звуки, больше похожие на рычание. Он хватался то за кинжал, то за колчан с дротиками. Парвез, Григорий, Нанди окружили его, стараясь успокоить, похлопывали по спине, рукам, утешая. Внезапно безумный взгляд Дангу остановился на сиротливо стоявшей недалеко лошади Дарьи. Ярость сменилась бессильным отчаянием. Из глаз брызнули слезы, он вновь воздел руки и громко закричал. Еще мгновение, и Дангу рухнул бы на землю, не подхвати его заботливые руки друзей. В этот момент раздался ответный громовой звериный рык, и из-за близлежащих камней на поляну выпрыгнуло страшное косматое человекообразное существо огромного роста. Все с громкими криками ужаса бросились врассыпную, спотыкаясь и падая. В несколько скачков Лхоба оказалась рядом с Дангу, обняла его и, подняв голову, зарычала опять.
Бедная Лхоба! Ей показалось, что злые ми хотят навредить ее дорогому Данг-чи-кангу. Было видно, как они обступили его, хватают руками, а он сопротивляется, он плачет… Он позвал ее на помощь!.. И где его уми?.. Лхоба должна спасти его… Ее сын попал в беду!
Она забыла страх и с яростным мужеством бросилась на защиту своего дитя, как сделала бы на ее месте любая мать. Оскалив пасть, сверкая глазами и страшно рыча, словно ракшаси, Лхоба запрыгала вокруг Дангу, угрожающе выставив руки с растопыренными когтистыми пальцами.
Это оказало совершенно неожиданное действие: Дангу начал быстро приходить в себя. Он обнял Лхобу и сказал, поглаживая ее по плечам:
— Ама не должна волноваться. Дангу не угрожает опасность. Вокруг его друзья. Лхоба может посмотреть туда, — он показал на яхтаны около лошадей. — Там Григо, мой друг. Лхоба его лечила!
Дангу поднял руку и закричал:
— Арэ! Люди! Не бойтесь! Это моя ама! Не бойтесь! Подходите, подходите!
Продолжая успокаивать Лхобу, он наклонился к ней и тихо и печально сказал:
— У Дангу, сына Лхобы, новое несчастье — пропала его уми, Лхоба не увидит ее. Ее украл Бадмаш, очень плохой ми.
Тут юноша заметил, что люди неуверенно и боязливо начали выглядывать из-за яхтанов, лошадей и камней, за которые они в страхе спрятались, а некоторые нерешительно двинулись к Дангу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96