Охранял бы отменно. Фортецию поставил бы.
Дангу, увидев, как сражаются ми, снова удивился их кровожадности и жестокости.
— Что это значит? Почему так много убитых и раненых? — нахмурившись, спросил он Григория.
— Чтоб имущество аль какие ценности иметь да людей полонить.
— Зачем?
— Экой непонятливый, — досадливо поморщился россиянин. — Да чтоб богатым стать. Власть иметь. Эвон ты богат да знатен. И другие хотят. Только через разбойство хотят разбогатеть, отнимают у других. Христовы заповеди нарушают — не убий, не желай имущества ближнего, — он перекрестился, — да что ж с них взять, с нехристей!
Юноша на некоторое время задумался, потом вздохнул и ответил:
— Дангу не понимает.
— Потом поймешь, — хмыкнул Григорий. — Гляди-ка, гляди-ка! — Он дернул юношу, который отвернулся в сторону, за руку.
— Что бусурмане делают! — воскликнул Семенов в возбуждении, показывая на перевал.
А там уже все окончательно смешалось в адской мешанине людей и животных. Из-за окружающих скал ринулись всадники, добивая пиками и клинками тех, кто остался в живых. Это действительно была банда Бадмаша. Покинув стоянку на Коламарге, он не терял времени даром. Узнав через своих людей о готовящейся делегации джунгарского хана, он вместе с Али составил план захвата караванов на перевале Зоджи-Ла. Афганец был хорошо осведомлен о состоянии дел могольского двора в Дели. Занятые дворцовыми интригами и борьбой за власть падишах и высшие придворные мало заботились об окраинах своей разваливающейся империи. Дороги и перевалы не охранялись, всякий мог пройти по ним в любом направлении и заняться разбоем, оставаясь незамеченным и безнаказанным, никакие разведывательные данные о происходящих событиях не поступали ко двору. Бадмаш сделал ставку на внезапный обстрел караванов картечью из пушек. Сами пушки вместе с персидскими пушкарями были еще ранее захвачены Бадмашем в Скардо и перевозились на вьючных лошадях.
Разгром закончился быстро. Собрав лошадей, верблюдов, оружие, подарки, невольниц, пленных и саму невесту, добив своих раненых, разбойники потянулись на север, растянувшись длинной колонной. Вскоре перевал опустел.
Убедившись, что никакой опасности больше нет, Дангу и Григорий осторожно спустились вниз.
Картина, представшая перед их глазами, была достаточно привычной — по крайней мере, для Григория. Он, профессиональный военный, не раз в прошлом принимал участие в сражениях, хаживал в рукопашные бои, привык к крови и смерти. А Дангу был охотником. И кроме того, уже познакомился с повадками и привычками этих ми.
Все пространство плоской части перевала на несколько сот метров было усеяно трупами людей, лошадей, верблюдов. Немного в стороне лежал несчастный смертельно раненный слон. Он истекал кровью и еще судорожно шевелил хоботом. Там и сям виднелись лужи крови, перемешанные с землей и талым снегом, валялись обрывки одежды, амуниции, музыкальные инструменты.
Пока Григорий деловито сновал, что-то бормоча себе под нос, в поисках оружия или чего-либо ценного, Дангу заинтересовался музыкальными инструментами. Он подошел к огромному медному куму, так напоминавшему ему хорошо знакомые трубы — торхи, поднял его и, повертев в руках, дунул в мундштук. Над перевалом разнесся громкий печальный звук. Дангу еще раз дунул, потом положил кум и подошел к убитому музыканту, возле которого лежал мриданг. Он был очень похож на логдро — барабаны кангми. Юноша не удержался и несколько раз стукнул. Наклонил голову и прислушался к резкому тону. Потом присел и вдруг вскочил: что-то насторожило его. Повел носом. К запаху крови людей и животных временами примешивался какой-то еще, незнакомый.
Сначала Дангу обследовал скопление больших валунов, а потом обратил внимание на островок густых зарослей рододендронов в узкой осыпной лощине западного склона вершины Амарнатх.
В это время к нему подошел Григорий:
— Сынок! Ценностев да оружия не нашел я. Видать, разбойники поганые полный грабеж учинили. Пошли подобру-поздорову отсюда.
— Тш! Тш! — произнес юноша, приложив палец к губам. — Здесь кто-то есть. Дангу чувствует запах. Может быть, там.
Он показал на заросли кустов:
— Пошли туда.
Они осторожно двинулись к лощине. Пройдя шагов тридцать, Дангу остановился.
— Дангу чувствует, что запах сильней, — тихо проговорил он, раздувая ноздри. — Вот следы. Дангу их видит. Григо тоже.
Он опустил руку к поясу и положил ее на кинжал. Григорий на всякий случай достал пистолет из-за кушака.
Они подошли к кустам и остановились. Напряжение достигло предела. Дангу осторожно раздвинул рододендроны, всматриваясь в глубь зарослей. В этот момент в кустарнике кто-то громко чихнул. От неожиданности Дангу вздрогнул и выхватил кинжал из ножен. Григорий схватил его за плечо.
— Пос-с-с-той! — свистящим шепотом произнес он. — Дай-ка я. — Он двинулся в кусты и громко сказал по-уйгурски: — Кох та, цзе ло! (Кто там, выходи!)
Ответа не было. Григорий снова повторил вопрос. И опять никакого ответа.
— Кто ж это? Что за человече, аль животина какая? — сказал Григорий, обращаясь к юноше. Тот в недоумении пожал плечами: «Дангу не знает».
— Спрошу-ка я по-татарски, может, оно не разумеет по-уйгурски.
Ответом по-прежнему было гробовое молчание.
Потом в кустах что-то зашуршало, и раздался громкий плач. Дангу и Григорий удивленно посмотрели друг на друга.
— Может, по-расейски спросить? — прошептал Григорий. — А вроде как человече там какой?
И затем крикнул:
— Коль ты добрый человече, выходи на свет Божий, не тронем мы тебя, не бойся!
Плач моментально прекратился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96