Потом родственники отвязали тело, сбросили на землю верхнюю пелену и переложили почившего на длинные жерди платформы так, что его голова оказалась в кабинке. Затем пурохита, распевая речитативом мантры, отбросил с мертвого лица край савана и приложил к губам покойного кусочек дерева, смоченный в воде, потом снова закрыл лицо, и по команде пурохиты брахманы присыпали тело землей.
Начался священный обряд похорон — аньешти. Пурохита сделал знак рукой, подняв ее над головой и растопырив пальцы, давая всем команду пристроиться за ним, и начал медленно делать круги вокруг платформы, переступая особым шагом, задерживая каждый раз ногу перед тем, как ее опустить на землю.
«Ваюр анилам амритам, — звучала по шмашане мантра, — атхедам бхасмантам шарирам!.. Смара! Смара!.. (Пусть мое временное тело сгорит дотла, пусть воздух жизни сольется со всем остальным воздухом!) — выводил разноголосый хор.
— Смара! Смара!… (Вспомните! Вспомните!) — заученно подхватывали шедшие за пурохитой, поднимая вверх руки, сложенные ладонями наружу, и притопывая.
« Теперь, о Вишну, о Шива, о Брахма! — гремел голос пурохиты. — Вспомните все мои жертвы!»
«…Смара! Смара» (Вспомните! Вспомните!) — эхом отозвались брахманы.
«Вспомните все, что я сделал для вас!»…
«Смара! Смара! Вспомните! Вспомните!»…
Наконец по команде пурохиты круг остановился, разомкнулся, и наступило молчание. Брахманы начали сооружать над телом ростовщика высокое сооружение из толстых сухих поленьев, похожее на двускатную крышу. Обсыпали сухой соломой, кабинку набили мелкими поленьями и щепками, оставив свободное место. Потом облили все маслом и обсыпали порошком сандалового дерева и шафрана.
Один из брахманов подтолкнул Девику, и она трижды обошла вокруг погребального костра, шепча древнее заклинание, которое сопровождает последнее путешествие мертвых: «Рам… Рам… Рам…»
Поддерживаемая женщинами, она дрожала, глаза без единой слезинки неподвижно смотрели куда-то в одну точку. Что это было? Печать страха смерти или невыразимого горя?
Пурохита продолжал чтение мантр, раскачивая в руке медную курильницу и оставляя в воздухе сладковатый дымок агрбатти. Наконец он подошел к кабинке, возвышаясь над ней громадой своего тела, замолчал, а потом, поморщив лоб, махнул рукой брахманам:
— Начинайте!
Один из них сделал шаг к женщинам, окружавшим Девику, приглашая вдову занять свое место. Она покорно подошла, как-то неестественно переставляя прямые как палки, несгибающиеся ноги, уцепилась за кабинку руками, привалилась к ней и вдруг стала соскальзывать на землю, тихо, беззвучно. Подбежавшие женщины подхватили ее, что-то вскрикивая, потом подняли и начали усаживать в кабинку. Она не сопротивлялась. Один из брахманов положил ей на колени голову мужа. Так требовал освященный веками ведический обряд, последний из церемоний, сопровождавших все этапы долгой земной жизни ростовщика Наду Джатойи и очень короткой его молодой жены Девики Ганготри.
Брахманы зажгли от жаровни палки с толстыми пучками промасленной соломы на концах и начали поджигать костер. Огонь мгновенно вспыхнул, солома и щепки затрещали, выбрасывая дымные снопы искр, желто-красные языки пламени охватили сразу все сооружение из больших поленьев.
«Ваюр анилам амритам, атхедам бхасмантам шарирам! Смара! Смара!..» — снова и снова раскатисто разносилось по шмашане под треск разгоравшихся поленьев. Пурохита неистовствовал, обсыпая костер священным порошком, бросая цветы и кусочки еды.
Огонь все ближе и ближе подбирался к изголовью и кабинке. Вот он охватил верх дровяной кладки, вот один из брахманов сунул горящий факел внутрь кабинки, и там ярким пламенем вспыхнула солома. В этот момент несчастная очнулась. Лицо ее исказилось гримасой боли, она страшно вскрикнула:
— Нет! Нет! Жить! — и начала торопливо и неловко выбираться из кабинки, опустила ноги на землю, закрывая рукой лицо, в которое полыхнул столб пламени, выпрямилась и бросилась бежать, расталкивая людей.
Брахманы, будто ожидая этого, преградили дорогу девушке своими кочергами и начали заталкивать ее обратно в бушующий костер.
— Нет! Нет! — душераздирающе кричала Девика, хватая руками черные от копоти кочерги.
Внезапно около костра неизвестно откуда появилась огромная человеческая фигура в голубой серапе, словно один из богов священной триады спустился с небес, чтобы забрать к себе тело и душу несчастной девушки. Все остолбенели от ужаса.
Человек в голубой серапе молча прошел через толпу людей, окруживших костер, оттолкнул брахманов, отшвырнул могучим толчком пурохиту, мягко обхватил Девику за талию, положил себе на плечи и двинулся быстрым шагом в сторону падишахской дороги.
Несколько брахманов, размахивая кочергами и палками, с криками негодования бросились было вдогонку за ним. Он повернулся, выдернул одно рукой дротик из колчана, прикрытого серапой, и молниеносно метнул его в нападавших. Удар был точен. Один из брахманов, споткнувшись, упал, выронив кочергу. Его рука окрасилась кровью. Все как по команде развернулись и в ужасе кинулись обратно к полыхавшему костру.
Всего несколько минут потребовалось Дангу, чтобы принести бесчувственное тело девушки к остановившемуся по его просьбе каравану. В детстве, когда он бродил с кангми по предгорьям Гималаев, ему приходилось наблюдать несколько раз из укромных мест кремацию умерших людей возле деревень. Это было понятно. Он уже тогда усвоил, что священный огонь Me должен съедать трупы ми. Но сегодня происходило совсем другое. Люди намеревались сжечь живого человека, молодую девушку!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96