Но с людьми из квартала Бэк-Бей будет посложнее.
— У тебя нет реальной оппозиции, не так ли? — Она скользнула в кровать, пряча руки под душистыми простынями.
Чипс задумчиво глотнул виски.
— Разве что старый Монихэн. Любой человек, побывавший в должности мэра, всегда опасен.
— Но у него нет реальных шансов, — сказала Глория.
Чипс был похож на стареющего льва. Грива его серо-стальных волос ниспадала назад ото лба густой плотной волной.
— Люди, как правило, помнят то, чего он не сделал, так же хорошо, как и то, что он сделал.
Чипс усмехнулся и пустил вскользь свой пустой стакан по полированной поверхности туалетного столика Глории.
— Это относится ко всем мэрам, включая меня.
— Ты выполнил свои предвыборные обещания. Кто тебя еще может беспокоить?
— Ну уж, конечно, не республиканцы.
Глория рассмеялась. Она чувствовала себя лучше. Чипс всегда действовал на нее благотворно.
— Мои старые враги объединились и поддерживают нового кандидата. У него личико нежное, как детская попка. Он никуда не годится.
Чипс сидел на краю кровати. Затем привалился к ней с похотливым блеском в глазах.
— Поговорим о попочках, — сказал он.
Глория с облегчением вздохнула, когда он выключил свет, прежде чем запустить свои нетерпеливые руки к ней под простыни.
* * *
На следующее утро в шесть часов Чипс завтракал яичницей с ветчиной и готовился к предстоящему дню. Надо было заняться муниципальными делами, затем его ждали два ленча, выступление по радио и три банкета вечером, где он был заявлен в качестве главного оратора. Ему показалось, что Глория выглядит какой-то вялой, и в голове закрутились мысли, уж не беременна ли она.
Его главные советники еще спали, когда он заставил их поторопиться с прибытием в Сити-Холл — величественное творение из кирпича и известки.
— Мистер Добиней на второй линии, — кратко доложила секретарша часов в девять.
На какое-то мгновение Чипс подумал, какого дьявола надо от него Чарли, но тут же вспомнил.
— Привет, Чарли. Опять хочешь подработать?
— Нет. — Голос Чарли был лишен юмора.
Чипс усмехнулся. Чарли никогда не любил шпионить, даже когда ему за это платили.
— Оставим это, — сказал Чипс. — Я вышлю чек по почте. Ты видел утренние отчеты о митинге в Фейньюил-холле? Ножки Глории принесли мне больше популярности в прессе, чем Дугласу Фэрбенксу. — Он хихикнул.
— Нас не могут подслушать? — спросил Чарли.
Чипс перестал улыбаться.
— А в чем дело?
— То, что я хочу сказать тебе, — не для чужих ушей.
Чипс несколько сник.
— Выкладывай, Чарли. Я не люблю секретов.
— Ответ на твой вопрос — да, а имя — Санфорд. Рамон Санфорд.
Наступила тишина.
— Ты понял, что я сказал? — спросил Чарли. — Повторяю…
— Я понял тебя!
Чарли отпрянул от трубки на другом конце линии.
— Ты все еще в Нью-Йорке?
—Да, я…
— Так пока оставайся там. Никаких телефонных звонков. И еще, Чарли…
— Да, я слушаю.
— Как можно тщательней проверь все собранные тобой факты.
— Хорошо, Чипс. Меня пот прошиб…
Чипсу было наплевать на состояние Чарли. Он бросил трубку и уставился в пространство. Все его тело оцепенело. Санфорд! От этого имени волосы на его затылке вздыбились, как у злой собаки. Санфорд! Из всех мужчин в мире Глория выбрала Санфорда, как когда-то сделала Зия.
Его большие руки сжимались и разжимались на кожаной поверхности письменного стола. Но она ли выбирала? Как и у Чарли, у него возникли те же самые подозрения. Может быть, это Санфорд выбрал ее? А если так, то зачем? Ответов было много, и весьма неприятных. Он снова медленно поднял трубку.
— Соедините меня с женой, — сказал он вялым, бесстрастным голосом, так что секретарша едва узнала его.
За сорок лет он никогда не позволил ни одной женщине сблизиться с ним настолько, чтобы причинить боль. Ни первой жене, ни своим многочисленным подружкам до и после ее смерти. Он считал Глорию хорошенькой игрушкой, которую можно всем показывать и получать удовольствие. Неким дополнением к его престижу. Он с горечью понял, что она стала для него чем-то большим. Ожидая разговора с ней, он внезапно почувствовал себя старым и жестоко обманутым.
Глава 5
— Когда мистер Камерон прибудет на Кейп? — спросил Генри Хардинг из адвокатской конторы «Хардинг, Хардинг и Саммерс» к концу приятного, но слишком долгого дня на вилле.
— Думаю, не скоро.
Слабая тень неудовольствия скользнула по лицу пожилого мистера Хардинга.
— Но мне показалось, что вы намерены сегодня же завершить все формальности.
— Да, сегодня.
Между ними на столе лежал текст завещания.
— Тогда, я полагаю, документы должны быть переданы лично ему и…
— Зачем, черт побери? — Нэнси не смогла скрыть раздражения. — Это мое завещание. Почему Джек обязательно должен знакомиться с ним?
— Ну конечно же, не должен! — воскликнул Генри. — Просто он всегда проявлял большой интерес к вашим делам…
— Завещание — мое личное дело.
— Но при этом ваш муж может оказаться лицом, чьи интересы так или иначе ущемляются. Почему бы не обратиться к нему и не выслушать его замечания? — В голосе Генри Хардинга прозвучала нотка сожаления. По его глубокому убеждению, жены должны обязательно завещать свое имущество мужьям. Дети зачастую слишком безрассудно распоряжались деньгами, если они не вложены в падежные предприятия.
— Я хочу подписать завещание сейчас же, мистер Хардинг, — твердо заявила Нэнси. — Моя экономка и горничная могут быть свидетелями.
Мистер Хардинг снял свое пенсне и начал яростно протирать его. Он считал, что леди из высшего общества не подобает столь поспешно решать такие дела.
Нэнси вызвала миссис Эмброузил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142