— Пожалуйста, позовите Марию, — сказала она, когда та вошла в комнату.
— Хорошо, мадам.
Острый взгляд миссис Эмброузил заметил на столе документы, перевязанные зеленой ленточкой, и ее охватило нехорошее предчувствие. Два дня в доме находились финансовые консультанты миссис Камерон, а когда они уехали, прибыл мистер Хардинг. Лежащие на виду документы позволили ей сделать вполне определенный вывод.
— Я хочу, чтобы вы расписались в качестве свидетелей на моем завещании, — сказала Нэнси женщинам.
Они расписались под ее подписью, и мистер Хардинг неодобрительно покачал головой. Видимо, случилось что-то из ряда вон выходящее, если женщина составляет завещание на два миллиона долларов, не посоветовавшись с мужем, Конечно, к завещанию всегда можно сделать нужное дополнение, но он тут же отбросил этот вариант. Возможно, придется составить совершенно новый документ. Времени для этого вполне достаточно. В его практике женщины меняли свои завещания почти каждый год, что составляло основную часть его дохода. Миссис Камерон занялась этим в необычно раннем возрасте, и такое увлечение сулило компании «Хардинг, Хардинг и Саммерс» существенные гонорары. Подобная перспектива очень порадовала его, и на прощание он улыбнулся Нэнси с искренней теплотой.
Нэнси с чувством облегчения откинулась на спинку кресла. Два дня ей пришлось заниматься довольно неприятным делом и обращаться за советами к различным людям. Теперь все закончилось, и ее завещание, составленное так, как хотела она и никто другой, надежно хранилось в сейфах Хардинга. Наследство Патрика О'Шогнесси не будет объединено с миллионами Камерона.
Наступили сумерки, и сотни морских птиц, круживших берегом, уселись на фронтон дома, готовясь к ночлегу. В доме никого не было, кроме немногочисленной прислуги, находившейся здесь круглый год, да Марии с Моррисом. В камине потрескивали поленья, и приятный сосновый аромат наполнял комнату. Нэнси встала и, не вызывая Марии, надела английское пальто из верблюжьей шерсти поверх теплого свитера и брюк, к которым мистер Хардинг относился весьма неодобрительно, хотя и не выражал этого вслух. Туфли были на шпильках, но она не надела другие, отправляясь на прогулку вдоль берега. Нэнси туго затянула пояс на талии, подняла воротник и, глубоко засунувруки в карманы, тихо выскользнула из дома.
Она прошла быстрым шагом по влажной траве аккуратно подстриженных газонов и спустилась вниз по заросшим сорняками дюнам к безлюдному простору побережья.
Ей было всего семь лет, когда умер ее дед, но она хорошо помнила его. Бабушка умерла на год раньше, но для Нэнси она была более призрачной фигурой. Нэнси помнила только, что даже в старости волосы у Моры были темные, а голос — мягкий, с очаровательной ирландской певучестью. Чипс очень переживал, когда она умерла. Единственный раз в жизни Нэнси видела, как отец плакал. Деда она помнила лучше. Патрик частенько усаживал ее на колени и потчевал рассказами об Ирландии. Нэнси восхищенно слушала его, по не ощущала этой страны так живо, как ее отец. Сказалось влияние матери, принадлежавшей к истинно английскому обществу, которое дед ненавидел всей душой. Нэнси не могла припомнить случая, чтобы мать и дед вместе находились в одной комнате. Когда Патрик умер, мать даже не появилась на похоронах. Будучи ребенком, Нэнси считала такое поведение странным, теперь же она многое поняла.
Патрик и Мора были парой из сотен тысяч таких же людей, которые бежали от голода, разразившегося в Ирландии в середине девятнадцатого века. Из рассказов Патрика Нэнси узнала, как равнодушно отнеслись англичане к бедствию, постигшему их соседей. Его глубокий звучный голос был полон горечи, когда он говорил о том, как британские аристократы бросили свои ирландские поместья и, с комфортом посиживая в клубах святого Иакова, дожидались, когда ирландские арендаторы один за другим перемрут.
Предки Нэнси с материнской стороны принадлежали как раз к этим самым аристократам. Неудивительно, что Патрик не желал даже слышать имени невестки в своем присутствии.
* * *
Над головой кружили чайки, а с моря дул сильный ветер, обжигая щеки и развевая волосы. Некоторые из рассказов деда в детстве вызывали у Нэнси ночные кошмары. Он поведал ей о кораблях-гробах, перевозивших голодающих в Америку, о том, как он угрожал слугам своего хозяина-англичанина, чтобы выбить из них причитающиеся ему деньги, купить билеты и отправиться в трехнедельное плавание в страну, о которой знал лишь понаслышке. Затем резкие черты его лица смягчались, он трепал ее локоны и говорил, посмеиваясь, что Бог помогает тем, кто сам себе помогает.
Нэнси часто думала: хорошо бы Бог помог им немного пораньше, и тогда они никогда бы не покинули Ирландию с ее зелеными полями, голубыми горами и озерами, где прятались эльфы и феи. Однако она смутно чувствовала, что дед вряд ли одобрит подобные мысли, если она выскажет их вслух. Бабушка — другое дело. Казалось, она сама думала так же.
На борту корабля случилось то, что резко изменило дальнейшую судьбу Патрика. Отец Рамона упал за борт, а Патрик спас его. Нэнси откинула голову назад и глубоко вдохнула соленый свежий воздух. Если бы он не сделал этого, Рамон никогда бы не родился, и она не бродила бы сейчас по темному побережью, отсчитывая часы до встречи с ним.
Ее дед очень дорожил дружбой с Лео Санфордом. Сейчас Нэнси уже не помнила, как он отнесся к тому, что его сын и сын Лео стали непримиримыми врагами, но могла представить себе боль, с которой он это воспринял. Он был бы очень рад, если бы его внучка и внук Лео стали друзьями и их отношения были бы похожи на те, что искренне связывали его с Морой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142