— Рамон, дорогой! — Довольно миловидная матрона в голубовато-сером шелковом платье и с эгреткой из белых перьев в волосах остановила их. — Я слышала, что ты здесь, но отказывалась верить в это.
— Позволь представить тебе леди Пенелопу Лавеси, — сказал Рамон. — Пенелопа, Нэнси Ли О'Шогнесси.
Леди Лавеси протянула Нэнси руку. Ее лицо было знакомо Нэнси, но имя ни о чем не говорило. В знак наказания она похлопала Рамона по щеке закрытым веером.
— Ты нехороший мальчик. Помню, кто-то категорически заявлял, что не вернется сюда, пока не найдет девушку, на которой женится!
— Да, я так говорил и сдержал слово.
Леди Пенелопа была поражена.
— Я встретил ее, и сейчас она рядом со мной.
Леди Пенелопа сразу бросила взгляд на средний палец руки Нэнси. На нем блестело обручальное кольцо.
— Извините, — сказал Рамон и оставил леди Пенелопу, подойдя к индианке и Санни Закару. Нэнси почувствовала, как ее грудь сжалась, словно она была опоясана стальным обручем.
— Рамон…
— Великолепная музыка, — сказала индианка на прекрасном английском без всякого акцента.
— Рамон…
— Он ставит фильм «Екатерина Великая» с участием Гарбо…
— Рамон…
Наконец он услышал и с улыбкой повернулся к ней:
— Да, милая.
— Рамон, я никогда не говорила, что выйду замуж за тебя. Я не могу…
Наступила страшная тишина. Улыбка исчезла с его лица.
— Почему? — спросил он каким-то незнакомым голосом.
— Из-за Джека. Это погубит его карьеру.
Присутствующие начали на них поглядывать. Он с такой силой схватил ее за запястье, что она вскрикнула от боли.
— Кто из нас питает иллюзии? — спросил он сквозь стиснутые зубы. — Я или Камерон? — И, к изумлению гостей, он быстрой походкой направился прочь из зала, волоча за собой Нэнси, которая в своем узком атласном платье безуспешно пыталась приспособиться к его шагу.
Глава 15
— Рамон, пожалуйста…
Пианист сбился, исполняя «Голубую луну». Пальмы в горшках угрожающе качнулись, когда Рамон промчался мимо, а разодетая публика, увешанная драгоценностями и регалиями, поспешно расступилась перед ним.
— Рамон…
Раззолоченные двери танцевального зала закрылись за ними.
— Ну и ну! — послышался голос великой княгини, громко выражающей неодобрение. Затем пианист, опомнившись, кивнул испуганному ударнику, и оркестр, заглушая возбужденные голоса, заиграл танго.
Нэнси казалось, что Рамон вот-вот сломает ей руку.
— Рамон…
Он резко повернул ее к себе лицом, свирепо сдвинув брови. Его красивое лицо исказилось от злобы.
— Когда я предлагал тебе уехать вместе со мной, я имел в виду не легкое развлечение. Порезвиться месяц на солнышке, а затем вернуться, чтобы сменить партнера в постели. Я полагал, что высказался достаточно ясно по этому поводу. Мне давно уже претят такие игры.
— Да, но…
— Разумеется, я говорил только о себе. Мне и в голову не приходило, что ты можешь думать по-другому, что, однажды перешагнув через барьер напыщенности, лицемерия и скуки супружеской жизни, ты по-иному взглянула на будущее, в котором нашлось место не только мне, но и Васильеву, Голдингу и любому, кто в штанах, главное, чтобы он был поворотлив в постели.
Горячие гневные слезы жгли ее веки. Нэнси яростно моргала глазами.
— Ты несправедлив ко мне, Рамон. Свое будущее я представляю только с тобой.
— Тогда почему же ты не хочешь расстаться с Камероном? — повторил он сквозь стиснутые зубы.
— О, дорогой, это необходимо. Пожалуйста, поверь мне. Мы и так можем быть вместе, быть счастливыми…
— Мне нужна жена, — прошипел он. В глазах его мелькали искры, способные поджечь даже сырую древесину. — Не любовница! Их у меня было Бог знает сколько. Поставив их в затылок друг другу, можно опоясать земной шар!
На глазах Нэнси блестели слезы. Она засмеялась, вот-вот готовая разразиться истерикой.
— Что, черт побери, здесь смешного? — Его лицо было испуганным, но он продолжал безжалостно сжимать ее руку.
Нэнси и смеялась, и плакала.
— Ничего, совсем ничего. Я люблю тебя всей душой и телом. Я отдала бы все на свете, чтобы стать твоей женой. Мне не жалко всей своей жизни, чтобы хоть несколько лет побыть миссис Санфорд, родить тебе детей, любить тебя, жить с тобой. — Она уже говорила почти бессвязно. — Но ты не можешь заключать сделку в обмен на свою жизнь. Это невыгодно для тебя! И я не смогу родить тебе детей, потому что бесплодна!
— Ради Бога! — При виде страдания в ее глазах ярость Рамона утихла. — Меня не волнуют дети, Нэнси. Я хочу тебя. Тебя, с твоими кошачьими глазами и ласковой улыбкой, с твоими непредсказуемыми сменами настроения. То ты недоступна, как некое божество в прозрачном шифоне, то становишься похожей на экранную секс-звезду в облегающем шелке, и мужчины пылают страстью при взгляде на тебя. Я хочу тебя. Хочу, чтобы ты заставляла меня смеяться и плакать, чтобы ты без слов понимала мои чувства. Хочу любить тебя и злиться на тебя. Хочу видеть тебя каждый день, каждую минуту. Неужели ты не понимаешь этого? Я хочу быть связанным с тобой безоговорочными обязательствами. Хочу того, что всегда презирал. Я хочу жениться, Нэнси. Жениться на тебе! Хочу надеть на твой палец кольцо и увидеть рядом с моим именем твою подпись. На меньшее я не согласен. Даже если изменится Конституция Соединенных Штатов Америки и закон, установленный папой римским!
— О Рамон! — Она отчаянно вырвала у него свою руку и обняла его за шею. — Я тоже хочу быть с тобой. Ты нужен мне. Я так люблю тебя! — Лицо ее было мокрым от слез, когда он страстно прильнул к ее губам.
Чуть позже он хрипло произнес:
— Значит, ты разведешься с Камероном?
Нэнси кивнула, ненавидя себя за двуличие, хотя знала, что это единственный путь оградить Рамона от невыносимой боли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142