Я хочу сказать, это возможно потому, что вы ведь не обычный дворецкий, правда?
Том Дэаринг. Нет, совсем нет. (Он встает позади Мэри и кладет руки ей на плечи. На Мэри надето декольтированное платье.) Сначала, мадам, я должен вызвать возбуждение в ваших плечах.
Мэри (так же застенчиво). Но болит-то у меня голова, сэр.
Том Дэаринг. Ах, но прежде нужно вызвать приток крови. Это главное. (Во время разговора он делает ей массаж плеч, и руки его опускаются все ниже и ниже.)
Мэри (улыбаясь). Да, я чувствую прилив крови. (Она слегка смущена и поеживается.) Я уверена в этом.
Том Дэаринг (тяжело дыша). Да, да, мадам. Я тоже чувствую это, очень! (Его руки находятся теперь под декольте платья, и он массирует груди Мэри. Не только он, но и Мэри испытывает при этом сексуальное возбуждение.)
Мэри (в волнении). Ах! Я чувствую, чувствую!
Том убирает руки с ее груди, преклоняет колено и берет Мэри на руки. В этот момент раздается страшный грохот, дверь с треском распахивается, и в комнату стремительно врывается сквайр Бигвиг.
Сквайр Бигвиг (с таким видом, будто его сейчас хватит апоплексический удар). Что это? Что это? Что вы делаете? Что вы себе позволяете?
Том Дэаринг (вскакивая на ноги). Ах, ничего, сэр, ничего такого! Мистрис была в обмороке, я лишь пришел ей на помощь, она ведь чуть было не упала на пол. Я как раз нес ей бокал вина. (Показывает на вино, стоящее на подносе.)
Мэри (обмахивает себя рукой и быстро приводит в порядок платье). Ах, мой дорогой! Я действительно упала в обморок, и это счастье, что Том вошел в комнату как раз в этот момент – с бокалом вина, чтобы унять боль в моей голове.
Сквайр Бигвиг (смотрит на них с подозрением, но дает себя убедить). Ах так, тогда совершенно другое дело…
Том Дэаринг быстро берет в руки поднос, подает вино миссис Бигвиг и уходит, стараясь держаться так, чтобы выпуклость на его панталонах – разумеется, фальшивая – была не видна. Но, конечно, ее все видят, и зрители разражаются хохотом. Сквайр Бигвиг ничего не замечает.
Сквайр Бигвиг. Ну так как же, голова у вас больше не болит, любовь моя?
Мэри (после паузы). Разумеется, нет. (С задумчивым видом.) Но, видите ли, сэр, я боюсь, что теперь у меня болит совсем в другом месте!
Одно особенно удивило Ханну – уверенность, с которой Дикки сыграл свою роль.
Позже Андре сообщил ей по секрету:
– Я думаю, что он спит с Мэри. А что здесь дурного? Он уже взрослый юноша.
В своих прогнозах Андре оказался прав. Сценка имела бурный успех. Целую неделю весь Бостон только и говорил о ней, и целую неделю им приходилось ограничивать доступ в кабачок, потому что зал не мог вместить всех желающих.
Потом прообраз «сквайра Бигвига» узнал о представлении и явился в «Отдых пилигрима» в совершенной ярости и в обществе еще нескольких известных бостонцев, каждый из которых имел не очень отдаленных предков-пуритан. Они заявили, что все имеющие отношение к этому заведению попадут за решетку, если представления не будут немедленно прекращены.
Это заявление быстро распространилось по городу, и те, кто посещал кабачок, теперь боялись даже близко подойти к нему. Заведение Ханны едва сводило концы с концами, и через неделю ей пришлось закрыть его.
– Варвары, – бушевал Андре. – Брезгливые лицемеры! Все они любят пощипать и потискать баб, только за закрытыми дверями и под толстым одеялом. Когда же об этом говорят на людях, даже в сатирическом спектакле, носы у них синеют, как синеют они от холода в их чертовой стране!
«Пусть себе шумит, – думала Ханна. Она его почти не слушала, погруженная в собственные мысли. – Нужно что-то делать, это ясно, и делать быстро, пока не истрачены все деньги».
– Если мы обоснуемся где-нибудь за пределами Бостона, где-нибудь на оживленной дороге, они, возможно, не станут нам больше докучать. И представления мы тоже можем давать, но только иного рода.
Андре с подозрением посмотрел на нее.
– Иного рода? Что вы задумали, мадам? Когда у вас на лице появляется такое выражение, значит, жди какой-нибудь выходки.
– Почему же? Я просто имею в виду, что мы устроим другое представление, – бесхитростно пояснила молодая женщина.
– Мы? – Андре взволнованно взмахнул руками. – Ради Бога, как же именно можем мы это сделать?
– Вы будете играть на клавесине, а я буду петь.
Андре в ужасе уставился на нее.
– Петь? Перед публикой, состоящей в основном из мужчин?
– И кто это теперь рассуждает, как пуританин? – насмешливо спросила Ханна.
– Но, дорогая леди…
– В «Малверне» вы сказали, что у меня неплохой голос. Вы многому меня научили. Я думаю, что у нас все получится. А если вы еще чему-нибудь меня научите… конечно, – хитро добавила она, – если вы считаете, что не в состоянии обучить меня до такой степени, чтобы я могла развлекать клиентов…
– Дорогая Ханна, Андре даже ворону может научить петь песни, как канарейка! – с апломбом заявил француз.
Итак, решение было принято.
На почтовом тракте, идущем из Бостона к югу и западу, в трех милях от города они нашли постоялый двор. Он был закрыт уже больше года, и Ханне удалось купить его за очень малую сумму, опять-таки на имя Андре. Требовалось многое привести в порядок. Но как только в верхних комнатах стало можно жить, все семеро (включая Мэри) туда переселились. Ханна купила клавесин, и три месяца они с Андре долго и упорно трудились. Андре написал для нее несколько песенок, постарался дотянуть Ханну до профессионального уровня и научить ее манерам, необходимым для выступлений перед публикой. Что же до уверенности в себе, то этого у Ханны хватало с избытком.
Когда они были готовы открыть заведение, Андре, вздохнув, проговорил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128