Стрич, тяжело дыша, отступил и оглядел девушку. Ее платье было разодрано в клочья, спина кровоточила. «Теперь, – удовлетворенно подумал он, – теперь ты моя со всеми потрохами! Больше не будешь царапаться, как кошка, и плеваться!» Избивая Ханну, он возбудился, он был готов.
– На постель, девка, – резко приказал он. – На постель быстро, на спину!
Его голос доносился до Ханны сквозь красный туман боли. Инстинктивно она подчинилась его приказу; то был инстинкт животного, избитого с такой жестокостью, что у него не осталось сил на сопротивление, животного, способного только подчиняться.
Она едва дотащилась до кровати и присела на нее. Стрич даже рукой не пошевелил, чтобы помочь ей. Он ждал, пока она ляжет на спину. Тогда он залез на кровать, подняв ночную рубашку. Раздевать Ханну не стал, слишком торопился. Он просто задрал ей платье, разорвал нижнее белье, а потом взял ее.
Все это Ханна едва осознавала. Она чувствовала, как ее придавила его тяжелая туша; от каждого движения всю ее пронзала боль. Но в последний момент, когда Стрич издал свистящий звук удовлетворения, она собралась с силами и подняла голову. Накопив побольше слюны в своем пересохшем рту, она плюнула ему в лицо.
А потом, вспомнив, что руки у нее свободны, Ханна впилась ногтями ему в щеку; они вошли в его плоть, как в густое тесто, и, рванув, Ханна оставила на щеке четыре параллельные царапины. Из каждой брызнула кровь.
– Иисусе сладчайший! Боже, Боже, – гневно бормотала Бесс, осторожно втирая Ханне в спину какую-то едкую мазь. – Вот свинья, вот змея, ну прямо дьявол из преисподней, этот старый Стрич. Господи, детка. Бедная спинка! Я убить этого человека, и Господь простить меня!
– Нет, Бесс, – слабо возразила Ханна, – если ты это сделаешь, тебя повесят.
– Но я все равно сказать ему, что я об этом думаю.
– И этого не нужно делать. Ты же знаешь, что тебе за это будет. Он изобьет и тебя тоже. А за заботу спасибо, Бесс. – Она погладила стряпуху по руке. – Ты – единственная, кто обо мне заботится, кроме мамы и… и папы. Такая уж у меня доля – как-нибудь выдержу. – Ханна мрачно улыбнулась. – Я еще не покорилась мистеру Стричу.
Но сможет ли она и дальше выдерживать его издевательства? Сколько еще унижений и жестокости придется ей вынести?
Она рассказала Бесс об избиении. Другого выхода у нее не было. Всю ночь ее истерзанная спина кровоточила и болела, не давая уснуть. Ханна знала, что может начаться заражение, если раны не обработать, а сама она не могла этого сделать.
Поэтому она и пришла к Бесс. Та сказала:
– Но, золотко, нельзя так продолжать! Нет, я не говорить о том, что он с тобой спать. Это ерунда, женщина всегда выдержать, пока мужчина не истощится, пока его штучка не захотеть больше вставать. Но сопротивляться, царапаться, плеваться… тогда он забить тебя до смерти, этот старый черт. – Потом она усмехнулась. – Но Господи Боже, я бы хотеть посмотреть это, правда, хотеть. Я бы так радоваться! Старой Бесс хватить на всю жизнь!
Тут в кухню вбежал Дикки и вдруг замер на месте, увидев полуобнаженную Ханну. Бесс быстро прикрыла девушку.
– Чего это ты врываться сюда, мальчишка? – заворчала стряпуха. – Разве я не запретить тебе это? В другой раз сначала предупреждать.
– А что случилось с мисс Ханной?
– Не твое дело. Ну, что у тебя за дело?
Дикки на минуту задумался. Потом его лицо посветлело.
– Люди Черной Бороды в городе, они идут прямо по улицам.
– Господи Боже! – прошептала Бесс.
– Кто это – Черная Борода? – спросила Ханна.
– А это, детка, Тич, пират. Черная Борода – так его прозвать. Он убивать и грабить людей на всем побережье. Злой как черт, так рассказывать.
– Как же они могут открыто появляться в городе?
– Понятия не иметь, да и кто их остановить? Разве губернатор созывать ополчение. А за это время они быть далеко. Ты же быть осторожней сегодня вечером в трактире. Эти пираты, ведь они не боятся ни Бога, ни человека. Напиться здесь, у старого Стрича, и делать что хотеть! – Стряпуха презрительно хмыкнула. – Закон запрещать продавать им и обслужить их. Сегодня почти все заведения закрываться. Но старый Стрич на все готов, лишь бы набивать свою мошну. Он обслужить самого дьявола, если тот ему заплатить!
Эймос Стрич был озабочен до последней крайности.
Он постарался приготовить бар к приему посетителей, заставив работать там всех, кроме Черной Бесс. Этой ночью люди Черной Бороды сделают его богачом. Только его трактир будет открыт сегодня для них. Он не боялся того, что могут натворить эти люди; они напьются, будут шуметь, но особого вреда не принесут. В этом он был уверен, и не без основания: ведь им захочется, чтобы в следующий раз их приняли так же хорошо.
Заметив, что в бар вошла Ханна и что держится она очень прямо, Стрич довольно ухмыльнулся, вспомнив, как избил ее. Потом нащупал пальцами зудящие царапины на щеке, и глаза его грозно сверкнули.
Это из-за нее он был так раздражен! Из-за этой сучки! За всю свою жизнь он не встречал такой упрямицы. Он-то уверен был, что побоями сломит ее. А потом, в самый разгар страсти, она опять влепила ему в лицо целый сгусток слюны, а в придачу еще и расцарапала лицо!
Целый день ему задавали двусмысленные вопросы. Он отмахивался, говоря, что кошка прыгнула на него в темноте.
Проклятие! Должен же быть способ, чтобы сломить ее дух. Никогда еще ему не приходилось столько возиться с бабой. У него даже появилось искушение отослать эту строптивицу домой, но черт бы его побрал, если он позволит себе отступить перед какой-то девчонкой!
Вдруг он поднял голову, услышав, как на улице два человека поют:
Это дерево вовек не зацветет,
Эта птица никогда не упорхнет,
Это судно никуда не уплывет,
Эта кружка никогда не подведет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128