Извините, я вас не понял. С вашей манерой выражаться никогда не знаешь, воспринимать вас всерьез или нет. — Уолчемпс презрительно улыбнулся. — Следует порекомендовать Елизавете нововведение: приглашать в качестве шутов джентльменов, благо один уже есть на примете — он сумеет позабавить королеву какое-то время, а там, глядишь, подвернется следующий. Я даже берусь добыть колокольчики для вашего колпака.
Джордж Хагрэйвс готов был уже бросить перчатку в мерзкую физиономию Уолчемпса, но Валентин удержал его.
— Послушай, дружище, дело того не стоит. Кроме того, Томас обидится на тебя — ты создашь ему трудности.
— Томас? При чем здесь Томас? — недоуменно спросил Раймонд Уолчемпс.
— Ну что же, объясню. Если Джордж проиграет дуэль, а я думаю, что так оно и произойдет, поскольку вы фехтуете лучше, мне придется вызвать вас. Ваша смерть станет, как я полагаю, причиной траура в семье. Томасу едва ли придется по вкусу год смотреть на очаровательную Элизу, одетую в черное. Не понравится это и Корделии, и вашему духу придется объясняться с ее многочисленными обожателями из-за того, что вы создали ей неприятности.
Джордж хлопнул себя по ноге и расхохотался. Засмеялись и его друзья. Одному только Уолчемпсу рассуждения Валентина не показались забавными. Он впился взглядом в глаза Уайтлоу, но тот не смутился. Раймонд вспыхнул и потянулся за шпагой. Тут за его спиной раздался знакомый властный голос — голос ее величества:
— Видит Бог, я не потерплю драки у себя во дворце! Если вы, джентльмены, из-за не к месту сказанного словца готовы хвататься за оружие — идите во двор. Но тогда не обессудьте, голубчики, если за удовольствие продолжить ссору вы лишитесь шпаг, а заодно и голов, таких симпатичных и юных, — неодобрительно заметила Елизавета.
Довольная тем, что сумела поставить на место забияк, посмевших затеять ссору в ее присутствии, она улыбнулась. Каждый из дуэлянтов был так хорош собой, что, право, не хотелось на них сердиться. Елизавета предпочла бы пофлиртовать с молодцами, вместо того чтобы из-за детских шалостей наказывать их.
— Ах вы, негодник! — Королева погрозила Валентину пальцем. — Не успели вернуться, как вновь стремитесь быть унесенным от нас штормом. Только на этот раз винить вам придется не бурную морскую стихию, а скорее свой буйный характер.
— Ваше появление, мадам, для нас все равно, что появление солнца из-за туч, — тихо сказал Уайтлоу и поцеловал протянутую ему руку. На пальце королевы переливался изумруд — подарок Валентина ее величеству к Новому году. Он преподнес его королеве, когда был удостоен частной аудиенции.
— Очень мило, — сказала королева, глядя на склоненную голову своего подданного.
— Но и солнце бледнеет перед вашим величием, мадам, — с трогательной искренностью произнес Валентин.
— Ха! Да вы, я вижу, желаете снискать себе лавровый венок! — воскликнула королева и добавила: — Мой славный капитан, как я вижу, не только храбрец, но и весьма обходительный кавалер. Мы должны чаще видеться. Впрочем, нет. Боюсь, Филиппу станет слишком привольно, если один из моих морских псов будет сидеть на цепи у ног своей королевы, — сказала она громко, чтобы слова ее услышал испанский посол.
— Этот год более благоприятен для доброго английского, чем для сладкого испанского вина, — пробормотал Джордж Хагрэйвс, но Елизавета услышала его и рассмеялась. Испанец побагровел от гнева.
Королева взглянула на Уолчемпса. Пусть в его разноцветные глаза смотреть было неприятно, Елизавете он нравился. Раймонда считали красавцем: высокий, статный, тонкие черты лица и шелковистые волосы. Было в нем что-то девичье, но едва уловимое. В движениях ли, в манере говорить. Однако как только он обращал свой взгляд на собеседника, впечатление это исчезало. За такую своеобразную «двуличность» королева прозвала его Хамелеоном.
— Раз уж тут замешаны два таких красавца, ссора вышла из-за женщины, не так ли? — Елизавета бросила недовольный взгляд в сторону Корделии Хауэрд.
— О нет, мадам, — проговорил Уолчемпс, — мы поссорились из-за Джорджа Хагрэйвса.
— Неужели? — удивилась царственная особа и тут же, увидев ошалелое лицо Джорджа, рассмеялась: — Ей-богу, я дам рыцарство всем троим за то, что так меня рассмешили. Или нет, велю вас всех утопить или четвертовать за дерзость!
— Не так я хотел бы умереть за свою королеву, — сказал Раймонд Уолчемпс.
Наряду с изумрудом Валентина королева носила и его, Раймонда, дар — прекрасной ювелирной работы перстень.
— Я слышала, что это кольцо у вас в ухе из испанского золота. Это правда? — сносила королева, снисходительно похлопав веером по руке Валентина.
— Так и есть, мадам. Кольцо с борта испанского галиона, который благосклонно открыл для меня свои трюмы. Постоянное напоминание, мадам, о щедрости Филиппа.
— Ваше величество, я протестую! — возмутился испанский посол. — Этого человека следовало заковать в цепи за пиратство, а вы принимаете его при дворе и чествуете как героя. Это оскорбление Филиппу и Испании! Я требую наказать его и заплатить Испании за нанесенный ущерб.
— Не просите слишком много, вы, маленький человечек. Или получите больше того, что сумеете унести. Если Филипп не умеет хранить свой кошелек, зачем же в этом винить меня? — И Елизавета повернулась спиной к дипломату. — А сейчас кто из вас двоих поведет меня на танец? — спросила она. — Мой капитан или мой Хамелеон?
Придворным у нее за спиной оставалось только завидовать счастливчикам.
— Хамелеон, я позволяю вам танцевать со мной, — великодушно заявила королева. — А вам, Капитан Руж, я обещаю следующий танец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127