Я представлю этому факту такие неопровержимые свидетельства, что колдунью сожгут на костре немедленно!
— Ох, — вздохнула девушка.
— Почему она вечно разговаривает со скотиной? Что это за конь, с которым она говорит, как с человеком, и на котором не может ездить никто, кроме нее? Что это за непонятные создания привезла она с собой из Нового Света? Да в тех землях дикари якшаются с дьяволом и всякими там своими идолами! Один бес знает, чему она там научилась, на этих своих островах! Кто расскажет, что там у них за чудовищные обряды? Они там даже людей едят!
— О-ох!
— Мэри, Мэри! Успокойся! — воскликнула госпожа Фортхэм.
— А как можно объяснить легкость, с которой им удалось бежать? — продолжал вопрошать преподобный Баксби. — Той самой проклятой ночью она вскочила своему колдовскому коню на спину и улетела в небо. Громы и молнии сопровождали ее в пути к тому месту, куда отнесло ее волшебство. Никого не смогли мы найти. Ни одного слова о них не услышали. Ни одной весточки ни от единого смертного! Словно растаяли в воздухе. Мы имеем свидетеля в этом самом доме, свидетеля ее дьявольской похоти. Чтобы сбить нас с пути истинного, послана она была в наши края силами ада! Разве не наша святость причина того, что Господь избавил наше святое место от порождения сатаны?
— Она и в воде не тонет! Потому что колдунья! Разве не пользуется она дарованными ей сатаной чарами для обольщения ближних? — неистовствовал преподобный. Затем, сложив на груди руки, он обратился к врачу: — Вы осматривали Лили Кристиан. Видели ли вы на ее теле отметку дьявола? Это было бы неоспоримым доказательством ее виновности.
— Ну, — задумчиво протянул врач, — я бы смог отыскать эту метку, если бы мне удалось осмотреть ее вновь.
— Да, доктор. Ведьмы достаточно хитры, чтобы прятать проклятые метки, оставленные дьяволом. Но Лили Кристиан не сможет упорствовать, если я применю верные методы убеждения. Немногие выдерживают, когда им сжимают голову кольцами или тычут иголками тело, кроме, конечно, тех случаев, когда дьявол прочно вселяется в грешниц и делает их нечувствительными к боли. Не сомневайтесь: не успею я начать, как она, ее брат и сестра будут гореть на костре!
— Как вы смеете! — Саймон Уайтлоу ворвался в комнату. Присутствующие остолбенели. У преподобного Баксби душа ушла в пятки. Он понимал, что на этот раз в своих увещеваниях зашел слишком далеко.
— Да, сэр. Вам за многое придется ответить. Я требую объяснений! — обратился Саймон к Барклаю;
Тот положил жирные ноги на низенькую скамеечку и молчал, исподлобья глядя на нахального мальчишку.
Тогда Саймон повернулся к святому отцу и двум джентльменам рядом с ним. Когда он заговорил, голос его звучал отдаленным эхом голоса отца. Так Бэзил Уайтлоу говорил, представляя дело тех, которым намеревался дать последний шанс снять с себя обвинения.
— До того как вы начнете эту свою охоту на ведьм, я бы хотел напомнить, с кем именно вам придется иметь дело. Невинное дитя, которое вы собираетесь спалить на костре, — моя сестра, дочь сэра Бэзила Уайтлоу, некогда первого советника Елизаветы Тюдор и близкого друга Уильяма Сесила, лорда Берли. Мой отчим, сэр Уильям Дэвис, — высокочтимый придворный. Моя тетя, которая, так уж вышло, обожает Дульси, не кто иная, как леди Артемис Пенморли, жена одного из влиятельных господ в Англии. Мой дядя, Валентин Уайтлоу, — любимец королевы. Флибустьер, о чьих подвигах вы не могли не слышать, известен крутым нравом и привычкой не тянуть с расправой над врагами — своими личными и отечества, — сообщал Саймон, живописуя образ кровожадного пирата. — Ведьма, о которой вы говорите, была не раз принята самой Елизаветой. Вот-вот королева должна была сделать ее своей фрейлиной. Ее величество, вероятно, очень разгневается, узнав о таком нагромождении лжи и слухов, и заинтересуется источниками их распространения. И сэр Кристофер Хэттон, и Томас Сэндрик, тот, что был на борту корабля, доставившего детей с острова в Англию, который, кстати, души не чает в Лили. И другие кавалеры, среди которых Филипп Сидни. Кстати, его усадьба Пенхаст находится в вашем графстве… Все они встанут на защиту леди. Так что, прежде чем пуститься в погоню за этой вашей ведьмой, вспомните о влиятельных друзьях Лили Кристиан. И подумайте, кому вы бросаете вызов! — Саймон впервые в жизни произносил такую длинную речь. Молодой человек даже испугался, но страха его никто не заметил, настолько сильное впечатление произвела на присутствующих его речь.
Хартвел Барклай воздел к небу руки и голосом оскорбленной невинности пролепетал:
— Ну что вы. Вы нас не так поняли. Я как раз собирался объяснить святому отцу и констеблю, которые так рьяно встали на защиту моих интересов, что здесь не было попытки убийства. Кухарка, женщина впечатлительная, просто не разобралась в ситуации, когда, войдя в комнату Лили, увидела меня в лохани.
Саймон ничего не понимал: «О чем это он?» Хартвел продолжал:
— Да, конечно, вы спросите, что я делал в спальне юной девицы? Но… Это длинная история. — И он ухмыльнулся.
— У меня достаточно времени, господин Барклай, я готов вас выслушать.
У Хартвела уже было оправдание:
— Ну, девушке, видно, приснилось что-то страшное, я услышал крик и просто решил заглянуть, чтобы узнать, что случилось. Я, позволю напомнить вам, юноша, являюсь ее опекуном. В спальне же оказались почему-то Дульси и эта… эта собака. И служанка, хотя я до сих пор не могу понять, что она делала в постели Лили. — Барклай почесал подбородок. — Тут все и началось. Глупая девка решила, что я на нее покушаюсь. Господи, какого страху она на меня напустила, когда начала визжать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127