Тот, что напал на меня тогда на ярмарке, скорее всего был ее любовником. Видели бы вы, как она раздевалась там, у пруда, — бесстыдно, развратно. Было бы у меня больше времени… Впрочем, что об этом теперь говорить? Что ее слово против моего! Пока я еще фаворит королевы.
— Валентин Уайтлоу поверил ей, и это немало.
— В самом деле? — спросил Раймонд, пряча под ироническим тоном испуг.
— Именно так. Вы не представляете, какую кашу заварили. Уже известно, что вы были зачинщиком погрома, известно, что вы зарезали цыганку. И ради чего?
— Откуда вы это знаете? Разве меня кто-нибудь видел?
— Вас видел слуга Уайтлоу. Он заметил, как вы расплачивались с двумя пройдохами. Ему показалось странным, что вы, рыцарь ее величества, оказались причастным к ссорам черни. Он все это рассказал своему господину.
— Проклятие! Я его не заметил. Я был слишком занят мыслями о девчонке, чтобы подумать об осторожности.
— Конечно, мой друг, получая удовольствие, вы, как всегда, забываете о последствиях.
— Но кто поверит какому-то турку? — усмехнулся Раймонд. — Люди скорее всего подумают, что Валентин Уайтлоу пытается очернить меня из ревности и ущемленного самолюбия — за то что я украл у него любовницу. И ничего больше. Однажды я с ним поквитаюсь. И тогда никто не посмеет меня за это осудить.
— Если уж мстить кому-нибудь за доставленные вам неприятности, то не Валентину Уайтлоу, а Хартвелу Барклаю.
— Барклаю? — хмыкнул Раймонд. — Ему-то с чего?
— Если бы он не попытался изнасиловать Лили Кристиан, она никогда не убежала бы из Хайкрос. Тогда она не встала бы у вас на пути. Никогда не возник бы кукольный спектакль, не было бы двух неудачных покушений на нее, и тогда ничто не возбудило бы подозрений Уайтлоу.
— Черт бы побрал этих Уайтлоу, вечно они путаются под ногами и суют свои носы куда не следует!
— Благодаря их вмешательству Лили Кристиан осталась жива. Ее вытащил из пруда Валентин.
— Не понимаю, как ему удалось найти их так быстро. Стоит только вспомнить промозглые ночи, проведенные под открытым небом, и прочие неприятности, что приходилось терпеть. Эта банда так петляла, что, остановись я на ночь в гостинице, на следующий день мог бы их не найти.
— Саймон Уайтлоу приехал в Хайкрос и там узнал, что Лили исчезла. Он выяснил, что она могла поехать к няньке в Уорикшир. Они знали, куда ехать, и поэтому опередили вас, мой друг.
— Однажды он ответит мне за все, — злобно прошипел сэр Раймонд. — Слишком часто перебегает мне дорогу.
— Возможно, если вы, друг мой, доживете до этого светлого дня. Слишком многое сейчас против вас. Во-первых, вас видела Лили, когда вы на нее напали. Во-вторых, вас заметили возле табора в ту ночь, когда была убита цыганка, одетая в платье Лили. И ваш неожиданный отъезд из Лондона тоже наводит на размышления. Оказывается, вы осматривали свои владения неподалеку от того места, где на девушку было совершено покушение. Не многовато ли?
— Это все неубедительно. Где доказательства? Их нет, — отозвался сэр Раймонд. — Никто ничего не докажет, — тихо повторил он.
— Почему же? Есть и доказательства. Кукла. Такая безобразная штучка, — откликнулся гость.
— Кукла?! — Уолчемпс вскочил.
— Да. Марионетка, изображающая колдуна с разными глазами. Должен сказать, я был весьма удивлен, что эта игрушка не сгорела. Теперь эта кукла в руках у Валентина Уайтлоу. Вы слишком часто испытывали судьбу, мой друг Раймонд.
— Ну знаете, вы меня развеселили. Вот это шутка! — Он расхохотался.
Гость сохранял на лице вежливую улыбку.
— Боже, что может доказать детская игрушка! Все знают, что девчонка со мной встречалась. Моя внешность всех пугает. Девочка сделала куклу, чтобы попугать сестренку с братишкой. Что это доказывает? Да ничего! Если кукла — это все, что Валентин может предъявить в качестве доказательства, я даже не потружусь прийти в суд. Мне жаль его — он выставит себя на посмешище.
— А как насчет сказки, о которой вы мне рассказывали? Историю о злом колдуне, который весьма напоминал вас и замышлял убить королеву?
— Вы сами назвали эту историю сказкой. Меня казнят из-за кукольного представления? Черт побери, нас, католиков, пока не настолько загнали в угол, чтобы казнить на основании таких смехотворных свидетельств. Клянусь, в глазах народа я буду мучеником, если дело примет такой оборот.
— Эту сказку, очевидно, рассказал детям сэр Бэзил Уайтлоу, друг мой. А он — советник королевы, который, как вам известно побывал в Новой Испании. Видимо, по распоряжению Елизаветы. Вероятно, дружба Бэзила с капитаном Кристианом была лишь прикрытием. Вам не приходит в голову, что Уолсинхэм и лорд Берли могут рассуждать так же? Как, должно быть, досадовали эти господа на то, что сэр Бэзил умер, так и не доложив им об увиденном и услышанном, и как, должно быть, нам придется туго, если кто-то из них заподозрит, что Бэзил о чем-то узнал.
— И вновь повторю: доказательств у них нет. Вы беспокоитесь напрасно. Возможно, мне придется распрощаться с привилегиями королевского фаворита из-за глупых слухов, бросающих тень на мое доброе имя. Возможно, мне даже придется бежать во Францию, чтобы не гнить в Тауэре, но, уверяю, все это ненадолго.
— Вы и я — мы оба умрем. И умрем смертью страшной, Раймонд, потому что будем изобличены самым достоверным свидетелем — самим Бэзилом или, что одно и то же, его журналом. А там, я думаю, записано немало.
— Журнал? — Раймонд побледнел.
— Да, вы не ослышались. Журнал. Журнал, в котором он вел записи в Санто-Доминго. Теперь мне совершенно ясно, что он видел нас. В противном случае он никогда не стал бы рассказывать детям эту странную сказку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127