Фарли и Фэрфакс Одел, один низкий и темный, другой высокий и светлый, во все глаза смотрели на двух джентльменов, спускающихся по лестнице. Человек со странной штукой на голове был явно не в себе. Переглянувшись, бравые молодцы, следуя древнему инстинкту самосохранения, поспешили убраться с дороги. Пусть хозяин сам разбирается со своими гостями.
— Остановите их! Остановите! — орал Хартвел.
Но Фарли и Фэрфакс были не дураки и дали деру.
Усмехнувшись, Уайтлоу покинул «гостеприимный» дом.
Но, уезжая из Хайкрос, он, казалось, слышал мерное, как стук лошадиных копыт: «Мертв… мертв… мертв…»
— Будем надеяться, что детеныш Кристиана мертв.
Раймонд Уолчемпс ходил из угла в угол.
— Семь лет — срок немалый, — тихо сказал отвернувшийся к окну мужчина.
— Проклятие! Кто мог подумать, что Кристиан высадит их на берег? Если эта мерзкая девчонка сказала Уайтлоу, что она видела двух англичан в Санто-Доминго, мы можем считать, что эти семь чет нам дарованы милостью Божьей. Господи, я уже думал, что мы в безопасности, когда этот корабль пошел ко дну! Интересно, дон Педро знает?
Собеседник Раймонда ответил не сразу.
— Боюсь, что нет.
— Проклятие на его душу! Мы должны были убедиться в том, что они мертвы.
— Мы? — переспросил тот, что был у окна.
— Ах да, я забыл, что ты всегда питал отвращение к насилию. Радуйся, что корабль затонул и никто не знает, где мы были в тот момент. Кристиан бы нас не пожалел, и ты напрасно жалеешь его, как, впрочем, и девчонку. Она была для нас опасна.
— На каком берегу ты стал бы их искать? Там же куча островов. Ты знаешь, где их оставил Кристиан? Нет. Все равно не удадось бы их найти. Я надеялся, что мы можем забыть о том, что случилось тогда, и спокойно жить дальше.
— Забыть? Забыть, о том, что Елизавета все еще здравствует? Забыть о нашей цели? Изменить истинной вере? Я буду молиться за то, чтобы пришла еще одна Варфоломеевская ночь. Тогда мало было пролито крови еретиков.
Собеседник вздохнул:
— Не думаю, что кровопролитие приведет нас к цели.
— Это единственный путь!
— Переворот может стоить нам всего. К власти придут не те люди. Как бы мне ни хотелось восстановления в Англии истинной веры, испанское вторжение для моей страны страшнее, чем королева-еретичка.
— Только так можно скинуть Елизавету с трона! И едва они начнут борьбу с еретиками, у власти окажемся мы.
Товарищ смотрел на Уолчемпса с жалостью.
— Пока мы сидим тут в бездействии, Елизавета правит страной. Помни об этом!
— Помни и то, мой нетерпеливый друг, что мы живы. В отличие от других наших сподвижников. Многих уже взяли под стражу. Участь сия не миновала даже Норфолка. Когда Сесил перехватил послание Ридольфи, жизнь наша висела на волоске. Счастье, что он ничего не узнал о нас. Видимо, Бог пожелал, чтобы мы оказались в стороне от заговора. Я уже потерял счет священникам, которым давал приют за последние годы. Я даже в лицо всех припомнить не могу. Но они больше пользы принесли нашему делу, чем любая резня. Быть может, наше предназначение в том, чтобы помогать людям, которые стоят за наше дело.
— Ты так красиво говоришь! Ну что же, ты ведь не страдал эти годы? Ты жил припеваючи. У тебя были и деньги, и власть, и положение. Тебе ведь не хочется все это потерять? — язвительно проговорил Уолчемпс. — Так вот, молись-ка ты лучше, чтобы те, которых высадили на острове, были мертвы, не то придется нам гнить на континенте, а что более вероятно — положить головы на плаху здесь, в Англии.
— Тетя Квинта! Артемис! — Валентин открыл дверь в уютную гостиную и остановился на пороге.
— Валентин! — воскликнули дамы.
Квинта, высокая и худая темноволосая женщина лет пятидесяти, пошла навстречу племяннику.
— Здравствуй, тетя Квинта. — Валентин обнял и поцеловал ее. — Добрый вечер, Артемис. — Он сжал сестренку в объятиях. Та рассмеялась и расцеловала молодого человека. — Как твоя нога? Лучше?
Артемис была не очень похожа на брата, но волосы у нее были такие же темные и такие же вьющиеся и все норовили выбиться из косы, которую она короной уложила вокруг головы.
— Прекрасно! Бэзил жив! Я так счастлива, что совсем перестала хромать. Я могу сейчас хоть пешком дойти до того острова.
И тут капитан заметил в комнате еще двух человек. Мужчина встал.
— Я приехал из Лондона на прошлой неделе и зашел засвидетельствовать свое почтение вашим родным. Боюсь, что я несколько поторопился. Мне казалось, вы уже возвратились в Холл и сообщили им о Бэзиле. Я приходил, чтобы пожелать вам доброго пути. Когда я узнал, что вас здесь не было, я, как бы сказать, не мог не поделиться с ними новостями.
— Добрый вечер, Роджер. — Валентин кивнул и повернулся к женщине, которая сидела в кресле рядом с Роджером Пенморли. — Здравствуйте, Гонория.
— Здравствуйте, Валентин. — Она улыбнулась молодому человеку. — Давно мы вас не видели. Вы все плаваете, а о друзьях и родных совсем забыли.
— Мы были настойчивы до неприличия. Выспросили у Роджера все, что он слышал о Бэзиле. — На щеках Артемис выступил румянец. — Знаешь, мне и не хочется, чтобы ты уезжал, и хочется, чтобы ты поскорее уехал. Ты привезешь нам Бэзила, нашего милого, любимого Бэзила.
— Бог услышал твои молитвы. — Квинта взглянула па племянницу, а потом повернулась к гостям: — Прошу к столу. Для нас уже поставили приборы.
— Нам, право надо уходить. Мы злоупотребляем вашим вниманием. — Роджер, несмотря на кажущуюся сердечность встречи, не был уверен в том, что Валентин рад гостям.
— Я очень прошу вас остаться и пообедать с нами, — сказал капитан. — Прошу меня простить, но я должен вас покинуть на иремя. Мне нужно переодеться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127