— Именно здесь и нужно говорить об этом. Ваши люди долгие годы жили под гнетом проклятия, якобы наложенного ею. Теперь они должны услышать, как все случилось, понять это и навсегда забыть.
Поразмыслив над ее словами, граф пришел к выводу, что она опять права. В конце концов, она — его «добродетельная невеста». Та, кто, покинув безопасность и покой, которые обеспечивали ей неприступные стены монастыря, вкладывала всю душу в восстановление его разрушающегося замка с его упрямыми и суеверными обитателями. У нее есть право принимать решения.
— Хорошо, Хильдегард, говори, — сказал он. — Мы ждем объяснений.
— Я выросла в поместье графа Клэкстона, мой отец был главным писарем у старого графа. Увидев меня, он захотел, чтобы я стала его наложницей, но я уже любила Реймонда, графа Уитмора, и убежала к нему. Я надеялась, что он женится на мне. — Хильдегард грустно покачала головой. — Юные влюбленные девушки не способны критически относиться к своему избраннику. Он хоть и любил меня… — Она посмотрела на Перила. — Но ваш отец больше любил другое — свои амбиции. Он мечтал сделать Уитмор самым роскошным замком в южной Англии, поэтому все имеющиеся деньги вложил в строительство того, что вы сейчас видите. — Она махнула рукой на незаконченную башню. — Ему требовалось больше денег, больше рабочих, больше камня… и он сделал то, что делают ради денег многие аристократы, — женился. А меня прогнал в мой дом. Стыдно признаться, но даже когда приехала его невеста, даже когда они произнесли брачные клятвы, он все равно приходил ко мне. Узнав, что ношу ребенка, я умоляла его расторгнуть брак, признать его первенца наследником. Он снова прогнал меня, велев никогда не возвращаться. В тот момент я и выкрикнула те ужасные слова, а потом с великой горечью и злобой в сердце повторила их в деревне. Я знаю, нет мне за это прощения. Но он причинил мне невыносимую боль, и я хотела причинить боль ему. — Хильдегард замолчана.
Тишина стояла такая, что все слышали шелест молодой листвы в соседних зарослях.
— И ты убежала, — предположила Элоиза.
— Да, мне было слишком тяжело оставаться здесь. Я проклинала его за жадность и вероломство. А когда у меня родился мертвый ребенок, я и в этом обвинила его, и моя ненависть к нему возросла в сто крат. Но провидение сжалилось надо мной. Годы скитаний превратились в паломничество, я побывала во многих странах, училась лекарскому искусству и зарабатывала этим себе на жизнь. Когда мой гнев утих и сердце успокоилось, я поняла, что должна вернуться. Ибо только здесь мой дом.
— И это все? — спросил Перил у себя и у Хильдегард. — Ни черной магии, ни бурлящих котлов, ни паучьего яда, ни тритоньих глаз? Просто несколько слов?
— Просто слова, милорд. Но они могут иметь большую силу. — Хильдегард обвела печальным взглядом людей Уитмора. — Вы и сами видите, сколько боли, отчаяния и бед причинили несколько моих злых слов.
— Нужно было самой испытать невыносимую боль, чтобы иметь право причинить боль другим, — грустно проговорила Элоиза.
Мелькнувшая на лице Хильдегард мудрая улыбка свидетельствовала о том, что ее разбитое сердце исцелилось.
— Вернувшись, я узнала о «проклятии», о том, что произошло со старым графом и Уитмором. Я была в ужасе, когда осознала, на какие страдания обрекли невинных людей мои необдуманные слова. Но я понятия не имела, как это исправить. Однажды в лесу я встретила маленькую монахиню. У нее тоже болело сердце, и она тоже хотела убежать от своего горя. Когда она все-таки решила вернуться домой, в Уитмор, к своей жизни и к своему уделу, я поняла, что должна поступить так же и вернуться домой. — Хильдегард опустилась перед графом на колени. — Милорд, отдаю себя на ваш суд, и какое бы наказание вы мне ни определили, я подчинюсь ему. Но если в вашем сердце найдется хоть капля сострадания, я буду служить вам и этим людям. Обещаю до конца жизни ухаживать за больными и ранеными, как мне предначертано Всевышним.
Перил смотрел на ее седую голову, думая о своем отце и матери, которой не знал… и ему не хотелось выплескивать гнев на женщину, столько пережившую по вине его семьи. Почувствовав ладонь Элоизы на своей руке, он поднял глаза.
Маленькая монахиня в лесу. «Добродетельная невеста», бежавшая от него и снова к нему вернувшаяся, невольно приведя с собой причину несуществующего «проклятия» и средство от него.
— Если все, что ты сказала, правда, ты уже достаточно наказана и, кроме того, уже оплатила свой грех честной и преданной службой. Если ты останешься здесь и будешь лечить наших людей, я могу это лишь приветствовать.
— Благодарю вас, милорд. — Хильдегард поцеловала его кольцо и поднялась на ноги. В глазах у нее стояли слезы. — И благодарю вас, леди Элоиза, за вашу справедливость и защиту. Я буду с радостью служить вам.
— Ты это уже делаешь, Хильдегард. — Она со слезами обняла подругу. — Ты это уже сделала.
После захода солнца, когда Перил стоял на площадке недостроенной башни и смотрел на ближайшую деревню, к нему присоединилась Элоиза. Он был явно чем-то встревожен, поэтому она молча ждала, когда он заговорит.
— Я думал, они будут счастливы, — наконец произнес он. — Думал, они захотят отпраздновать свое освобождение. Но в деревне такая тишина, что прямо жуть берет.
— Им нужно время. Многолетняя вера в «проклятие» поработила их умы и души, и пелена упала с их глаз только сегодня. Они должны привыкнуть к мысли, что обрели свободу.
Перил смотрел на нее с каким-то странным выражением.
— Я думал, что возненавижу Хильдегард. Вероятно, я и должен был ее возненавидеть за причиненные ею страдания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96