ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Душа — круг. Вселенная — круг. Значит, его душа и вселенная — единое целое».
Мусаси вытащил из ножен меч и направил его под углом к земле. Тень от клинка походила на букву «о». Окружность вселенной не изменилась, стало быть, не переменился и Мусаси. Иной стала лишь тень. «Прозрачная тень! — подумал Мусаси. — Тень — не моя суть». Стена, в которую он бился головой, была тенью, призраком его смятенного ума.
Мусаси поднял голову. Могучий крик вырвался из его груди. Он взял в левую руку короткий меч. Тень изменилась, но круг-символ вселенной остался прежним. Два меча слились в один, и оба стали частью круга. Мусаси с глубоким вздохом посмотрел на луну. И круг на небесах может воплощать и меч, и душу смертного.
— Учитель! — крикнул Мусаси, бросаясь за Гудо.
Мусаси теперь ничего не требовал от монаха, но хотел просить прощения за то, что несколько мгновений назад ненавидел его.
Сделав шаг-другой, Мусаси остановился. «Это всего лишь листок и ветви», — подумал он.
СИНЯЯ ТКАНЬ ИЗ СИКАМЫ
— Оцу здесь?
— Да!
Из-за плетня появилось лицо Мамбэя, торговца пенькой.
— Вы Мамбэй? — спросила Оцу.
— Да. Простите за беспокойство, но я принес новость, любопытную для вас.
— Проходите, — пригласила Оцу, указав на калитку в плетне.
Висящие на шестах куски ткани говорили о том, что дом принадлежал красильщику, который выделывал знаменитые «голубые сикама», прочную ткань, которая не выгорала на солнце. Это свойство достигалось тем, что ткань много раз погружали в индиговую краску, а потом били колотушками, так что каждое волоконце насквозь пропитывалось синевой. Оцу не совсем овладела колотушкой, но работала прилежно. Пальцы у нее посинели от краски.
Узнав в Эдо об исчезновении Мусаси, Оцу пустилась на поиски. В Сакаи она села на корабль Кобаяси Тародзаэмона и сошла на берег в рыбачьей деревне, которая стояла там, где река Сикама впадает во Внутреннее море. Здесь жила ее нянька, вышедшая замуж за красильщика. Оцу нашла няньку и поселилась в ее доме. Красильщик был небогатым человеком, поэтому Оцу сочла своим долгом помогать ему в мастерской.
Вымыв руки и стерев со лба пот, Оцу пригласила Мамбэя на веранду, но тот отказался посидеть.
— Вы из деревни Миямото? — спросил он.
— Да.
— Я был в ваших краях по делам и кое-что услышал…
— О чем?
— Про вас.
— Неужели?
— И о человеке по имени Мусаси.
— Мусаси? — Оцу почувствовала, как у нее дрогнуло сердце. Мамбэй усмехнулся. Было жарко, хотя наступила осень. Торговец обвязал голову полотенцем и присел на корточки.
— Вы знаете женщину по имени Огин?
— Сестру Мусаси?
Мамбэй утвердительно кивнул.
— Я случайно встретил ее в деревне Микадзуки в Саё. В разговоре обмолвился о вас. Она обрадовалась.
— Вы сказали, где я живу?
— Да. Я подумал, что нет повода скрывать.
— Как устроилась Огин?
— Живет в доме родственника-самурая по имени Хирата. Она сказала, что очень хочет повидаться с вами и о многом рассказать. У нее какой-то секрет, сказала. Я все боялся, что она разрыдается от волне-, ния. Там на дороге негде было написать письмо, но она просила передать, что ждет вас в гости в Микадзуки. Она и сама пришла бы сюда, да вот дела не пускают.
Мамбэй помолчал.
— Она что-то знает о Мусаси.
Торговец собирался в Микадзуки на следующее утро и предложил Оцу пойти вместе.
Когда Мамбэй выходил из дома, незнакомый молодой самурай, который сидел на берегу, лениво пересыпая песок из руки в руку, пронзительно взглянул на него. Самурай лет восемнадцати был в щеголеватой одежде и в соломенной шляпе на голове. Пройдя несколько шагов за Мамбэем, он вернулся, чтобы еще раз взглянуть на дом.
Приход Мамбэя взволновал Оцу, но она, взяв колотушку, продолжила работу. Воздух звенел от перестука колотушек красильщиков и их песен. Ни звука не сорвалось с губ Оцу, но душа ее пела от любви к Мусаси.
Она верила, что узнает от Огин, где теперь Мусаси. Огин поймет ее женским сердцем.
Колотушка замерла в руках Оцу. Давно уже она не чувствовала себя такой счастливой. Море часто казалось ей печальным и суровым, но сегодня оно ласкало взгляд, а волны словно нашептывали ей слова надежды.
Повесив ткани на сушильный шест, Оцу с тоской в сердце вышла за ворота. Краешком глаза она заметила молодого самурая, прогуливающегося у воды. Оцу впервые видела этого человека, но что-то в нем привлекло ее внимание, хотя она не разглядела ничего, кроме птицы, подхваченной морским ветерком.
Торговец пенькой и Оцу вышли из деревни рано утром. Дорога была недальней, неутомительной для женщины.
— Простите, что я обременяю вас в пути, — извинялась Оцу.
— Никаких хлопот! Вы проворно шагаете.
— Я привыкла к путешествиям.
— Говорят, вы были даже в Эдо. Не ближний путь для женщины.
— Жена красильщика рассказала?
— Нет, в Миямото. Люди любят посплетничать.
— Как неприятно!
— Ничего подобного. Если вы кого-то любите, то это ваше дело, но мне кажется, что Мусаси — черствый человек.
— Вы ошибаетесь.
— Вы его не осуждаете?
— Во всем виновата я. Единственная цель его жизни — Искусство Меча и совершенствование духа, а я не могу с этим смириться.
— По-моему, вы на свой лад правы.
— А я считаю, что лишь мешаю Мусаси.
— Такова участь женщины, но я бы не хотел, чтобы моя жена слышала мои слова.
— Огин замужем?
— Не думаю, — ответил Мамбэй и предложил выпить чаю, чтобы прекратить разговор.
В придорожной чайной они перекусили взятой из дома едой. Переночевав в Тацуно, они утром продолжили путь. К вечеру они пришли в Микадзуки.
— Это и есть Микадзуки? — тревожно спросила Оцу. — А за горой Миямото?
Оцу слышала, что Осуги вернулась в деревню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361
Мусаси вытащил из ножен меч и направил его под углом к земле. Тень от клинка походила на букву «о». Окружность вселенной не изменилась, стало быть, не переменился и Мусаси. Иной стала лишь тень. «Прозрачная тень! — подумал Мусаси. — Тень — не моя суть». Стена, в которую он бился головой, была тенью, призраком его смятенного ума.
Мусаси поднял голову. Могучий крик вырвался из его груди. Он взял в левую руку короткий меч. Тень изменилась, но круг-символ вселенной остался прежним. Два меча слились в один, и оба стали частью круга. Мусаси с глубоким вздохом посмотрел на луну. И круг на небесах может воплощать и меч, и душу смертного.
— Учитель! — крикнул Мусаси, бросаясь за Гудо.
Мусаси теперь ничего не требовал от монаха, но хотел просить прощения за то, что несколько мгновений назад ненавидел его.
Сделав шаг-другой, Мусаси остановился. «Это всего лишь листок и ветви», — подумал он.
СИНЯЯ ТКАНЬ ИЗ СИКАМЫ
— Оцу здесь?
— Да!
Из-за плетня появилось лицо Мамбэя, торговца пенькой.
— Вы Мамбэй? — спросила Оцу.
— Да. Простите за беспокойство, но я принес новость, любопытную для вас.
— Проходите, — пригласила Оцу, указав на калитку в плетне.
Висящие на шестах куски ткани говорили о том, что дом принадлежал красильщику, который выделывал знаменитые «голубые сикама», прочную ткань, которая не выгорала на солнце. Это свойство достигалось тем, что ткань много раз погружали в индиговую краску, а потом били колотушками, так что каждое волоконце насквозь пропитывалось синевой. Оцу не совсем овладела колотушкой, но работала прилежно. Пальцы у нее посинели от краски.
Узнав в Эдо об исчезновении Мусаси, Оцу пустилась на поиски. В Сакаи она села на корабль Кобаяси Тародзаэмона и сошла на берег в рыбачьей деревне, которая стояла там, где река Сикама впадает во Внутреннее море. Здесь жила ее нянька, вышедшая замуж за красильщика. Оцу нашла няньку и поселилась в ее доме. Красильщик был небогатым человеком, поэтому Оцу сочла своим долгом помогать ему в мастерской.
Вымыв руки и стерев со лба пот, Оцу пригласила Мамбэя на веранду, но тот отказался посидеть.
— Вы из деревни Миямото? — спросил он.
— Да.
— Я был в ваших краях по делам и кое-что услышал…
— О чем?
— Про вас.
— Неужели?
— И о человеке по имени Мусаси.
— Мусаси? — Оцу почувствовала, как у нее дрогнуло сердце. Мамбэй усмехнулся. Было жарко, хотя наступила осень. Торговец обвязал голову полотенцем и присел на корточки.
— Вы знаете женщину по имени Огин?
— Сестру Мусаси?
Мамбэй утвердительно кивнул.
— Я случайно встретил ее в деревне Микадзуки в Саё. В разговоре обмолвился о вас. Она обрадовалась.
— Вы сказали, где я живу?
— Да. Я подумал, что нет повода скрывать.
— Как устроилась Огин?
— Живет в доме родственника-самурая по имени Хирата. Она сказала, что очень хочет повидаться с вами и о многом рассказать. У нее какой-то секрет, сказала. Я все боялся, что она разрыдается от волне-, ния. Там на дороге негде было написать письмо, но она просила передать, что ждет вас в гости в Микадзуки. Она и сама пришла бы сюда, да вот дела не пускают.
Мамбэй помолчал.
— Она что-то знает о Мусаси.
Торговец собирался в Микадзуки на следующее утро и предложил Оцу пойти вместе.
Когда Мамбэй выходил из дома, незнакомый молодой самурай, который сидел на берегу, лениво пересыпая песок из руки в руку, пронзительно взглянул на него. Самурай лет восемнадцати был в щеголеватой одежде и в соломенной шляпе на голове. Пройдя несколько шагов за Мамбэем, он вернулся, чтобы еще раз взглянуть на дом.
Приход Мамбэя взволновал Оцу, но она, взяв колотушку, продолжила работу. Воздух звенел от перестука колотушек красильщиков и их песен. Ни звука не сорвалось с губ Оцу, но душа ее пела от любви к Мусаси.
Она верила, что узнает от Огин, где теперь Мусаси. Огин поймет ее женским сердцем.
Колотушка замерла в руках Оцу. Давно уже она не чувствовала себя такой счастливой. Море часто казалось ей печальным и суровым, но сегодня оно ласкало взгляд, а волны словно нашептывали ей слова надежды.
Повесив ткани на сушильный шест, Оцу с тоской в сердце вышла за ворота. Краешком глаза она заметила молодого самурая, прогуливающегося у воды. Оцу впервые видела этого человека, но что-то в нем привлекло ее внимание, хотя она не разглядела ничего, кроме птицы, подхваченной морским ветерком.
Торговец пенькой и Оцу вышли из деревни рано утром. Дорога была недальней, неутомительной для женщины.
— Простите, что я обременяю вас в пути, — извинялась Оцу.
— Никаких хлопот! Вы проворно шагаете.
— Я привыкла к путешествиям.
— Говорят, вы были даже в Эдо. Не ближний путь для женщины.
— Жена красильщика рассказала?
— Нет, в Миямото. Люди любят посплетничать.
— Как неприятно!
— Ничего подобного. Если вы кого-то любите, то это ваше дело, но мне кажется, что Мусаси — черствый человек.
— Вы ошибаетесь.
— Вы его не осуждаете?
— Во всем виновата я. Единственная цель его жизни — Искусство Меча и совершенствование духа, а я не могу с этим смириться.
— По-моему, вы на свой лад правы.
— А я считаю, что лишь мешаю Мусаси.
— Такова участь женщины, но я бы не хотел, чтобы моя жена слышала мои слова.
— Огин замужем?
— Не думаю, — ответил Мамбэй и предложил выпить чаю, чтобы прекратить разговор.
В придорожной чайной они перекусили взятой из дома едой. Переночевав в Тацуно, они утром продолжили путь. К вечеру они пришли в Микадзуки.
— Это и есть Микадзуки? — тревожно спросила Оцу. — А за горой Миямото?
Оцу слышала, что Осуги вернулась в деревню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361