ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Он считает, что главу отряда надо поить, кормить и ублажать каждую минуту.
Такуан легонько похлопал Оцу по спине.
— В конце концов, настоятель тебя вырастил и воспитал, ты ему обязана. Будем надеяться, он здесь надолго не задержится.
Оцу пришлось согласиться. Такуан помог ей встать. Она подняла на него заплаканное лицо и сказала:
— Я пойду, но обещай мне, что все время будешь рядом.
— Я бы пошел, но господин Чахлая Борода, меня не жалует. Мне ужасно хочется сказать ему, какая у него дурацкая физиономия с этими усишками. Ребячество, конечно, но ничего не могу с собой поделать.
— Одна я не пойду.
— Там будет настоятель.
— Но он всегда исчезает, когда я прихожу.
— Плохо. Ладно, пойдем! А теперь умойся и постарайся взять себя в руки.
Уже подвыпивший самурай встрепенулся, когда Оцу появилась в комнате настоятеля. Он поправил съехавшую набок шапочку, выпрямился и стал требовать одну чашку сакэ за другой. Скоро его физиономия побагровела и выпученные глаза налились кровью. Он хотел бы наслаждаться сполна, но ему мешал посторонний в комнате. По другую сторону лампы согбенно сидел, как нищий, Такуан и читал книгу, раскрытую у него на коленях. Приняв его за храмового служку, самурай ткнул в его сторону пальцем и прохрипел:
— Эй, ты!
Такуан продолжал читать, пока Оцу не подтолкнула его. Такуан посмотрел отсутствующим взглядом и спросил:
— Вы меня?
Самурай грубо приказал:
— Да, тебя! Ты мне не нужен. Пошел вон!
— Но я не имею ничего против того, чтобы остаться здесь, — ответил Такуан с невинным видом.
— Не имеешь ничего против?
— Абсолютно! — ответил Такуан, снова погружаясь в чтение.
— Но я имею! — взорвался самурай. — Читающий здесь человек портит вкус сакэ.
— Прошу простить меня, — забеспокоился Такуан. — Как бестактно с моей стороны! Сейчас же закрою книгу!
— Меня раздражает само присутствие читателя!
— Хорошо, я попрошу Оцу унести книгу.
— Я не о книге, болван! Я говорю о тебе. Портишь мне настроение.
Такуан сделался серьезным.
— Это уже сложнее. Я пока не святой Ву Кунг, чтобы обратиться в струйку дыма или насекомое и примоститься на краешке вашего подноса.
Шея самурая побагровела, и глаза выкатились еще больше. Он теперь походил на рыбу-шар.
— Вон с моих глаз, дурак! — закричал он.
— Слушаюсь, — с поклоном ответил Такуан и, обратившись к Оцу, сказал: — Гость предпочитает остаться один. Любовь к одиночеству — отличительное свойство мудрецов. Пойдем, не будем мешать.
— Почему… почему ты…
— Что-то не так?
— С чего ты взял, что Оцу должна уйти с тобой, чучело?
Такуан скрестил руки на груди.
— Путем многолетних наблюдений я пришел к выводу, что большинство монахов и священнослужителей не отличается красотой. Это относится и к самураям. К вам, например.
— Что? — заорал вояка, глаза его чуть не выпрыгивали из орбит.
— Вы когда-нибудь думали о своих усах? Я имею в виду, вы когда-нибудь смотрели на них беспристрастно?
— Ублюдок! — взревел вояка, хватая прислоненный к стене меч. — Берегись!
Пристально глядя на вскочившего самурая, Такуан невозмутимо ответил:
— Как мне беречься?
Самурай, сжимая вложенный в ножны меч, орал не помня себя:
— Хватит болтать! Сейчас ты мне за все ответишь!
Такуан рассмеялся.
— Неужели вы хотите отрубить мне голову? Если да, то лучше откажитесь от этой мысли. Страшно неблагодарное занятие.
— Неблагодарное?
— Ну да. Я не знаю ничего более занудного, чем отрезать голову монаху. Она свалится на пол и будет смеяться над вами. Невелик подвиг. И потом, какой вам с этого прок?
— Мне будет довольно и того, что ты раз и навсегда заткнешься! — проревел самурай. — Без головы тебе будет трудно продолжать свои нахальные речи.
Он был из тех, кому храбрости придает оружие в руке. Зловеще засмеявшись, он сделал угрожающий выпад вперед.
— Не надо горячиться!
Невозмутимость Такуана настолько взбесила военного, что его рука, державшая зачехленный меч, затряслась крупной дрожью. Оцу встала между ними, чтобы защитить Такуана.
— Что ты болтаешь, Такуан? — вмешалась она в надежде разрядить обстановку. — Нельзя так разговаривать с воинами. Извинись сейчас же! Попроси прощения!
Такуан и не думал отступать.
— Отойди, Оцу! Не волнуйся! Неужели ты думаешь, что меня может обезглавить этот олух, который, имея в распоряжении десятки хорошо вооруженных людей, вот уже двадцать дней не может поймать полуголодного, обессиленного беглеца? Если у него не хватает ума поймать Такэдзо, было бы странным ожидать, что он сладит со мной.
— Ни с места! — скомандовал самурай. Его распухшая физиономия побагровела. Он выхватил из ножен меч.
— Отойди, Оцу! Разделаю этого служку пополам!
Оцу упала в ноги самураю и взмолилась:
— Ваш гнев совершенно справедлив, но проявите снисходительность. У него не все в порядке с головой. Он со всеми так разговаривает. Не соображает, что несет.
Слезы брызнули из глаз Оцу.
— Что ты, Оцу! — вмешался Такуан. — Голова у меня на месте. И я совсем не шучу. Я просто говорю правду, которую не любят слушать. Он — олух, и я называю его олухом. Ты хочешь, чтобы я лгал?
— Ты слишком много болтаешь, — прорычал самурай.
— Буду говорить столько, сколько хочу. Кстати, вашим солдатам безразлично, сколько времени они потратят на поимку Такэдзо, но для крестьян это страшная обуза. Понимаете? Им нечего будет есть из-за ваших облав. Вам, вероятно, не приходит в голову, что они забросили полевые работы, отправившись на ваши бестолковые поиски. И вы им не платите. Это возмутительно!
— Придержи язык, изменник! Это клевета на правительство Токугавы.
— Я не критикую правительство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361
Такуан легонько похлопал Оцу по спине.
— В конце концов, настоятель тебя вырастил и воспитал, ты ему обязана. Будем надеяться, он здесь надолго не задержится.
Оцу пришлось согласиться. Такуан помог ей встать. Она подняла на него заплаканное лицо и сказала:
— Я пойду, но обещай мне, что все время будешь рядом.
— Я бы пошел, но господин Чахлая Борода, меня не жалует. Мне ужасно хочется сказать ему, какая у него дурацкая физиономия с этими усишками. Ребячество, конечно, но ничего не могу с собой поделать.
— Одна я не пойду.
— Там будет настоятель.
— Но он всегда исчезает, когда я прихожу.
— Плохо. Ладно, пойдем! А теперь умойся и постарайся взять себя в руки.
Уже подвыпивший самурай встрепенулся, когда Оцу появилась в комнате настоятеля. Он поправил съехавшую набок шапочку, выпрямился и стал требовать одну чашку сакэ за другой. Скоро его физиономия побагровела и выпученные глаза налились кровью. Он хотел бы наслаждаться сполна, но ему мешал посторонний в комнате. По другую сторону лампы согбенно сидел, как нищий, Такуан и читал книгу, раскрытую у него на коленях. Приняв его за храмового служку, самурай ткнул в его сторону пальцем и прохрипел:
— Эй, ты!
Такуан продолжал читать, пока Оцу не подтолкнула его. Такуан посмотрел отсутствующим взглядом и спросил:
— Вы меня?
Самурай грубо приказал:
— Да, тебя! Ты мне не нужен. Пошел вон!
— Но я не имею ничего против того, чтобы остаться здесь, — ответил Такуан с невинным видом.
— Не имеешь ничего против?
— Абсолютно! — ответил Такуан, снова погружаясь в чтение.
— Но я имею! — взорвался самурай. — Читающий здесь человек портит вкус сакэ.
— Прошу простить меня, — забеспокоился Такуан. — Как бестактно с моей стороны! Сейчас же закрою книгу!
— Меня раздражает само присутствие читателя!
— Хорошо, я попрошу Оцу унести книгу.
— Я не о книге, болван! Я говорю о тебе. Портишь мне настроение.
Такуан сделался серьезным.
— Это уже сложнее. Я пока не святой Ву Кунг, чтобы обратиться в струйку дыма или насекомое и примоститься на краешке вашего подноса.
Шея самурая побагровела, и глаза выкатились еще больше. Он теперь походил на рыбу-шар.
— Вон с моих глаз, дурак! — закричал он.
— Слушаюсь, — с поклоном ответил Такуан и, обратившись к Оцу, сказал: — Гость предпочитает остаться один. Любовь к одиночеству — отличительное свойство мудрецов. Пойдем, не будем мешать.
— Почему… почему ты…
— Что-то не так?
— С чего ты взял, что Оцу должна уйти с тобой, чучело?
Такуан скрестил руки на груди.
— Путем многолетних наблюдений я пришел к выводу, что большинство монахов и священнослужителей не отличается красотой. Это относится и к самураям. К вам, например.
— Что? — заорал вояка, глаза его чуть не выпрыгивали из орбит.
— Вы когда-нибудь думали о своих усах? Я имею в виду, вы когда-нибудь смотрели на них беспристрастно?
— Ублюдок! — взревел вояка, хватая прислоненный к стене меч. — Берегись!
Пристально глядя на вскочившего самурая, Такуан невозмутимо ответил:
— Как мне беречься?
Самурай, сжимая вложенный в ножны меч, орал не помня себя:
— Хватит болтать! Сейчас ты мне за все ответишь!
Такуан рассмеялся.
— Неужели вы хотите отрубить мне голову? Если да, то лучше откажитесь от этой мысли. Страшно неблагодарное занятие.
— Неблагодарное?
— Ну да. Я не знаю ничего более занудного, чем отрезать голову монаху. Она свалится на пол и будет смеяться над вами. Невелик подвиг. И потом, какой вам с этого прок?
— Мне будет довольно и того, что ты раз и навсегда заткнешься! — проревел самурай. — Без головы тебе будет трудно продолжать свои нахальные речи.
Он был из тех, кому храбрости придает оружие в руке. Зловеще засмеявшись, он сделал угрожающий выпад вперед.
— Не надо горячиться!
Невозмутимость Такуана настолько взбесила военного, что его рука, державшая зачехленный меч, затряслась крупной дрожью. Оцу встала между ними, чтобы защитить Такуана.
— Что ты болтаешь, Такуан? — вмешалась она в надежде разрядить обстановку. — Нельзя так разговаривать с воинами. Извинись сейчас же! Попроси прощения!
Такуан и не думал отступать.
— Отойди, Оцу! Не волнуйся! Неужели ты думаешь, что меня может обезглавить этот олух, который, имея в распоряжении десятки хорошо вооруженных людей, вот уже двадцать дней не может поймать полуголодного, обессиленного беглеца? Если у него не хватает ума поймать Такэдзо, было бы странным ожидать, что он сладит со мной.
— Ни с места! — скомандовал самурай. Его распухшая физиономия побагровела. Он выхватил из ножен меч.
— Отойди, Оцу! Разделаю этого служку пополам!
Оцу упала в ноги самураю и взмолилась:
— Ваш гнев совершенно справедлив, но проявите снисходительность. У него не все в порядке с головой. Он со всеми так разговаривает. Не соображает, что несет.
Слезы брызнули из глаз Оцу.
— Что ты, Оцу! — вмешался Такуан. — Голова у меня на месте. И я совсем не шучу. Я просто говорю правду, которую не любят слушать. Он — олух, и я называю его олухом. Ты хочешь, чтобы я лгал?
— Ты слишком много болтаешь, — прорычал самурай.
— Буду говорить столько, сколько хочу. Кстати, вашим солдатам безразлично, сколько времени они потратят на поимку Такэдзо, но для крестьян это страшная обуза. Понимаете? Им нечего будет есть из-за ваших облав. Вам, вероятно, не приходит в голову, что они забросили полевые работы, отправившись на ваши бестолковые поиски. И вы им не платите. Это возмутительно!
— Придержи язык, изменник! Это клевета на правительство Токугавы.
— Я не критикую правительство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361