Zmiy (zmiy@inbox.ru, 09.05.2004
«Алексеев Н. Испытание. По зову сердца. Романы»: Мастацкая лiтаратура; Минск; 1978
Аннотация
Автор – участник Великой Отечественной войны, генерал-майор инженерных войск в отставке.
«По зову сердца» – логическое продолжение романа «Испытание». Здесь повествуется о том, как советские люди на фронте и в тылу совершали подвиги во имя победы нашей Отчизны.
Николай Иванович Алексеев
По зову сердца
Роман


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ
Утром Вера и ее товарищи скрылись в глуши урочища Журавлиное болото и просидели там до вечера. Когда солнце опустилось совсем низко, она оставила Аню и Василия в лесу, а сама отправилась в Выселки. Вера впервые шла по земле, попранной врагом. И все – березки, кусты, ложбинки, – казалось ей, таило опасность, отовсюду могли быть устремлены на нее глаза врага. Даже небо выглядело мрачным, чужим и нагнетало еще большую тоску на изболевшееся сердце девушки. Думы об отце, о дивизии, попавшей в окружение, неотступно преследовали ее: «Что с отцом? Пробились ли?»
Вера остановилась, прислушалась. Было тихо. С запада прорвались последние лучи заходящего солнца, заливая пурпуром облака. Высоко в небе мирно зазвенел жаворонок. А там, далеко в лесах, за рекой Угрой, у Варшавского шоссе, шел кровавый бой: дивизия полковника Железнова рвалась навстречу кавалерийскому корпусу генерала Белова…
Жаворонок все звенел и звенел, купаясь в облаках, как бы провожал Веру до деревни, уже виднеющейся из-за молодой поросли. Чем ближе подходила Вера к Выселкам, тем больше ее охватывала тревога – правильно ли она идет? А что делать, если вдруг нарвется на полицая? А что, если дед Ермолай арестован?
На непаханное поле падал жаворонок.
Он распустил крылья и полетел вдоль дороги, сел на холмик у рогатого репейника и, вытянув шею, смотрел на Веру одним глазом. Чем-то родным вдруг повеяло от этой серенькой птички. «Нет, это все наше! Все наше!» – прошептала Вера. Невдалеке от околицы она остановилась, присмотрелась к журавлям колодцев – правее последнего, горбатого, под старой березой должна быть изба деда Ермолая. А вон и горбатый журавль, а почти рядом громадная шапка дерева. Получалось так, что изба деда Ермолая находится на другом конце деревни. Вера не пошла по улице, а свернула на огороды.
В деревне ни души. Вера подошла к дому, из окна которого, как ей показалось, только что кто-то смотрел, заглянула в окно. У печки стояла женщина, слышался гомон ребятишек. «Наконец-то люди», – подумала Вера и завернула за угол дома. На стене, во весь межоконный простенок, белел приказ немецкой комендатуры, запрещавший с наступлением темноты ходить по улицам. Приказ заканчивался грозными словами: «…За невыполнение настоящего приказа – расстрел». Эти страшные черные буквы как бы прижали Веру к стенке.
Боязно было подходить к двери. Все же осторожно нажала на скобу. Дверь не отворялась. Вера тихо постучала. За дверью послышались шаги, шепот.
– Кто там? – спросил женский голос.
– Будьте добры, откройте, – тихо сказала Вера. – Не бойтесь, я своя.
– А ты к кому? – спросил тот же голос.
Вера оглянулась по сторонам и еще тише ответила:
– К дедушке я… К Ермолаю…
– К Ермошке? Так он, милая, наискосок, вправо.
Поблагодарив, Вера сделала шаг назад. Каким-то жутким холодом повеяло от этого дома. «Свой своего боится», – подумала она.
Окна избы деда Ермолая смотрели мертвыми черными квадратами. Осторожно постучала в ближайшее от дверей.
– Кого бог послал?
– Откройте, дедушка!
В избе прошаркали шаги. Вера почувствовала, что через черные стекла окна на нее смотрят. Потом скрипнула дверь, прогромыхал засов, и, наконец, из полумрака сеней показалась голова невысокого старика.
– Здравствуйте, Ермолай Прокофьевич.
– Здравствуй, здравствуй, – ответил Ермолай, впуская гостью. Закрыв двери на засов, старик проводил Веру в горницу.
– Раздевайся. – Он показал на свободный гвоздь в углу, где висела одежда. – Откудова бог принес? – спросил Ермолай.
– С дому, дедушка, – ответила Вера. – Мама дуже о вас забеспокоилась, как вы тут? Живы ли? Война ведь. Вот и говорит мне: – «Сходи, дочушка, к дедушке Ермолаю. Може, что надо?» – Последние слова относились к началу пароля.
– Спасибо, дорогуша, ничего не надо, – старик чиркнул спичкой, чтобы зажечь коптилку, а сам пытливо смотрел на Веру. – А вы все там, в Березовке?..
– Не, нас бомбили. Все сгорело. Только корову спасли. И мы перебрались в Залесье…
– К тетке Агафье? – как бы уточнил Ермолай, ставя коптилку на стол.
Затем опустил вплотную занавеску на окне. Другие окна были закрыты черной бумагой.
– Ага, к тетке Агафье.
– А как она? – поинтересовался Ермолай, садясь за стол.
– Слава богу, здорова.
– А Ефросинья? Ребята? – Ермолай положил на стол руки, а из-под его седых бровей на Веру смотрели добродушные серые глаза. Тут Вера увидела на его мизинце алюминиевое кольцо и стала посмелее.
– Мама что-то занедужила.
– А что с матерью-то?
– Лихоманка какая-то ее трясет. Лекарь говорит, тропическая, – Вера закончила свой пароль.
– Есть такая поганая хворь, – подтвердил Ермолай, разглаживая скатерть.
– Как тебя, внучка, звать-то?
– Настя.
– Настя, – повторил Ермолай и вышел из-за стола, протягивая обе руки. Вера тоже встала. – Здравствуй, товарищ Настя! – И Ермолай обнял Веру. – Ну, вот, Настя, и познакомились. А теперь садись, чуток отдохни, а я повечерять соберу. – Он посадил Веру на лавку, а сам, взяв коптилку, пошел в кухню.
– Дедушка, позвольте, я вам помогу, – поднялась за ним Вера.
– Вот что, внучка, – задержался в дверях горницы Ермолай и зашептал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142