– Похоже, идет бой за Торбеево.
Иван Антонович остановил отряд.
– Давай прислушаемся и решим, куда курс держать. – Прислушался и больше прежнего удивился: со стороны большака Холм – Издешково один за другим донеслись глухие взрывы.
– А это еще что? – удивился и комиссар. Да не только он, все партизаны повернули головы на запад.
– Стреляют, – вслух рассуждал Иван Антонович. – Значит, там враг. Отсюда, Николай Сергеевич, единственное решение – надо сворачивать вправо и двигать лесом на Вазузу. А с Вазузы – прямиком – на Поповское.
Так и решили. Но тут произошло неожиданное. Не успели свернуть, как кто-то крикнул:
– Немцы!
Раздался выстрел, другой, за ним заговорили автоматы. Отряд шарахнулся в лес, и в мгновение ока просека опустела, лишь на повороте между соснами застряла подвода: лошадь распряглась и удрала в чащобу. А у сосен, спрятавшись за сани, кто-то отстреливался. Потом стрельба прекратилась.
Иван Антонович прибежал к саням. Возле них лежал старик.
– Иван Фомич, как же ты, браток, застрял? – Иван Антонович подхватил старика под мышки и помог ему встать. Но тот не встал. А опустившись снова на колени, бормотал:
– Рыжика, Юрочку, сволочи подстрелили. Лежит и не движется… Ох, горе мое, горе…
Тут комиссар вытащил из-под стонущего Юры еще горячий автомат, взял паренька на руки и понес.
Иван Антонович знал одно надежное место, куда, как он полагал, никто из карателей весной не рискнет пойти. Это был дом его друга лесника в дремучих лесах и топких болотах Устрома. Туда вместе с другими ранеными он и отправил Юру.
Его везла неизменная Сонька, а сопровождал, ставший действительно родным дедушкой, Иван Фомич.
В глухом лесу обоз остановился на обед. Солнце грело по-весеннему. С ветки на ветку перепрыгивала белка.
– Иван Фомич, смотри! – Юра поднял руку, показывая на зверька, и первый раз после ранения радостно улыбнулся.
– Весна, – ответил Иван Фомич, – вот и резвится.
– Дедушка, а мы в отряд вернемся?
– Конечно, вернемся.
– Знаешь что, дедушка, – Юра осмотрелся, – я из банки, что из-под тушенки, бомбу сделал.
– Бомбу? – Зная упорство Рыжика, Гребенюк всполошился. – А где она?
– Не скажу. Отберешь.
– Скажи, не отберу.
– Честное слово?
Глаза Юры скользнули по Фомичу, как бы спрашивая: говорить или не говорить? И наконец он засмеялся:
– А ты на ней сидишь.
Иван Фомич не подскочил – чего, предвкушая удовольствие, ждал Юра, – а приподняв солому, увидел банку, привязанную к переплету розвальней, и только покачал головой.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ
В этом году весна на Смоленщину пришла раньше времени и поломала все расчеты командования Западным фронтом. В конце марта подули теплые ветры, ярко и жарко засияло солнце, зазвенели ручьи, и вскоре в низинах разлились широкие озера, а ручейки превратились в мощные потоки и понесли свои воды в реки, которые стали непреодолимыми преградами на путях наступления войск фронта и в то же время надежным перекрытием врагу, отошедшему за эти водные преграды.
Фельдмаршал фон Клюге, прочитав сообщения командиров корпусов, что русские, выйдя на рубеж рек Вопец, Вержа, Днепр, Осьма, приостановили наступление, не мог сдержать своей радости, так как это было то, чего требовала грозная шифровка Гитлера – остановить наступление русских на рубеже Велиж, Сафоново, Спас-Деменск, и ни шагу назад! И фельдмаршал подвинул шифровку начальнику штаба:
– Сейчас же составьте донесение фюреру. Наступление русских остановлено. – И распорядился ускорить возведение тыловых оборонительных рубежей по Вопеце, Уже, Вопи – Днепру, Гобзе – Хмости и на ближних подступах к Смоленску. Мобилизовать на эти работы все трудоспособное население. После, как только будут восполнены работы на рубеже Вопец – Ужа, всех, проживающих в тридцатикилометровой прифронтовой зоне, выселить.
Не успели еще устроиться беженцы под крышами чужих домов, а обездоленных семей в этой зоне было полным-полно, как нагрянули молодчики Шенкендорфа и полицаи и погнали всех, кто только держался на ногах, на оборонительные работы.
Кудюмовы только что перекочевали за Днепр, чтобы здесь, в глуши, переждать страшное время зверств отступавшего врага. Конечно, Кудюмиха могла бы откупиться от этой тяжелой работы. Но что могла сделать Бронислава Кудюмова, того не могла совершить старший лейтенант Красной Армии Вера Железнова.
– Раз враг возводит на Уже оборону, мы там должны быть! – решила она. И на противный окрик карателя: «А ну! Быстро!» Вера спокойно приказала своим людям одеться потеплее, захватиь для замены лишнюю смену одежды – весна, мол, воды и грязи хватим по горло. В подводу положила продуктов примерно на неделю, а для задобривания начальников сунула под сено кошелку с «кваском» собственного приготовления, который подавала к столу только немецким офицерам.
На Уже «бригаду» кудюмовцев возглавила сама хозяйка. Первый день Вера работала лопатой, как и все. Но это ее не устраивало, и не потому, что тяжел труд, а потому, что на этих работах был узкий фронт наблюдения. Она решила перебраться на возведение проволочных заграждений, где, как ей казалось, увидеть можно было значительно больше. А на другой день место для обеда своей артели она выбрала впереди, среди кустиков, недалеко от громадной кучи мотков колючки. И, конечно, обедом не обошла саперов, работавших на заграждениях. А когда саперы ушли, Вера пригласила их зугфюрера, причем порцию дала ему побольше и даже предложила «кваску».
– Вас ист дас квазку? – Взводный глядел на флягу жадными глазами.
– По-вашему тоже квас. Битте!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142