Молилась в душе и Пелагея Гавриловна с невесткой Марфушей.
Скрип двери, ворвавшийся холод заставили их обернуться.
Вошел командир.
– Вы к нам? – растерянно спросила Марфуша.
– Я к старшему лейтенанту Русских Василию Назаровичу.
– А его нет, в отъезде, к братеннику по делу уехал… – поспешила ответить Марфуша. – Раздевайтесь, подождите, он должен скоро возвратиться.
– Спасибо. Я потом зайду. У меня здесь есть дела.
– Что ему передать? – глядя на невестку, взволновалась свекровь.
– У меня к нему личное, – замялся офицер. – Понимаете, он просрочил отпуск.
– Просрочил? Отпуск? – Мать испуганно схватилась рукой за щеку.
– А вы не волнуйтесь. Все будет в порядке, – и командир ушел.
– Марфа! Что это значит? – Пелагея Гавриловна дернула за руку невестку.
И Марфуша, заливаясь слезами, поведала свекрови всю правду.
– Боже мой, боже! – запричитала Пелагея Гавриловна и, представляя, какой грех совершил ее сын, по-матерински думала, как выручить его из навалившейся беды. Больше всего она боялась Назара.
Пелагея Гавриловна встретила Назара на крыльце без платка.
– Ты это чего простоволосая, мать моя! Аль горячку схватить хочешь? – удивился Назар, опустив воротник и отряхивая с валенок снег. Подходя к дому, он заметил у ворот санный след. – Кто приезжал?
– Офицер из райвоенкомата… – ответила Пелагея Гавриловна.
– Из военкомата? По каким это делам? – шагнул Назар в избу и сбросил на руки невестки шубу.
– Да прямо-таки и не знаю. Ничего он не сказывал.
– Гм! – удивленно хмыкнул Назар. – Так-таки ни из-за чего за семь верст киселя хлебать?
– Да он обещал сегодня на обратном пути еще заехать… Банька готова. Може, сейчас, Назар, в баньку пойдешь?
– В баню? Что ж, можно и в баню. – И Назар подошел к висевшей шубе и из ее кармана вытащил поллитровку. – Завтра к нам в гости придут Илья Семенович, – поставил Назар в самодельный дедовский буфет водку, – Нина Николаевна, ребята – внуки Ильи Семеновича. Так ты, мать, наделай-ка пельменей, пирог испеки. А где Василий?
– Уехал в Морозово.
– Морозово? Что ж меня не дождался? – и бросил в сердцах: – Ну да, часто встречаемся!.. Тверезый? – Назар зло смотрел на жену.
– Тверезый… А что тут? По делу поехал.
– Раз не подождал отца, значит, голова не в порядке… Разве он не знал, что сегодня суббота и я должен приехать? Потом баня!..
– А може, и запамятовал.
– Запамятовал, – огорченно передразнил Назар жену. – Не запамятовал, а гульба – вот что! Испортила его война. Не тот Василий стал, не тот. Накось, отец работает на заводе, всего раз в неделю дома бывает, а он даже и не подумал меня обождать. Марфуша! – крикнул Назар, – давай белье! – Марфуша бросилась в горницу, взяла с сундука сверток и передала его свекру.
– А почему все это? Почему? – остановился Назар против жены. – Да все потому, что он не с винтовкой в руках на передовой воюет, а как барин на машине разъезжает. Если бы он так, как Костя, денно и нощно с пулеметом в окопе, аль как Семен у орудия, или наподобие Никиты – в небе, аль Захара – в танке, как Иван – под водой против супостата крутится, он дорожил бы собой и нашей фамилией. А так как ему все достается без крови и страха, вот и распустился, мать моя!.. – и с порога спросил: – Веник там?
– Там! – ответила Марфуша.
Стихли шаги Назара. Пелагея Гавриловна подошла к маленькой дежке и хотела было сказать невестке, чтобы она принесла из сеней муку, но другая мысль перебила ее намерение.
Марфуша по глазам поняла волнение и страх свекрови и посоветовала:
– А вы дайте ему чего-нибудь: сальца аль мучки.
– Пожалуй, Марфуша, и вправду дать. Небось, нуждается, – спохватилась Пелагея Гавриловна за эту мысль. – Бери лампу, и идем!
Женщины ушли в сени. Марфуша светила над ларем, а Пелагея Гавриловна отрезала большой кусок сала и насыпала мешочек первосортной муки.
– Ну как, Марфуша, хватит?
– Хватит, – ответила невестка.
Пелагея Гавриловна все это сложила в мешок и поставила его за ларь. Теперь она была охвачена одной тревогой, как бы Назар не вернулся из бани раньше представителя военкомата.
Вышло как раз так, как она желала: за окном заскрипели полозья.
– Ну, как? Приехал? – еще в дверях спросил офицер.
– Нет, товарищ… – засуетилась Пелагея Гавриловна. – Раздевайтесь и проходите в горницу…
– Я, мамаша, раздеваться не буду, а напишу вашему сыну записку, – и, чтобы не наследить, на носках прошел в горницу и там за столом стал писать.
Пелагея Гавриловна моргнула невестке. Та догадалась, быстро сбегала в сени и вернулась, держа за спиной мешок.
– Передайте вашему сыну вот эту записочку, – встал офицер. – И скажите, чтобы завтра же приехал в райвоенкомат. Предупредите, если не приедет, то в понедельник мы его арестуем.
У Пелагеи Гавриловны от этих страшных слов задрожали губы, и, передохнув, она заговорила, боязливо протягивая офицеру мешок:
– Прошу вас, товарищ, не знаю, как вас по-военному-то величать, не арестовывайте сына. Я с ним поговорю, и он завтра обязательно уедет… – протянула она офицеру гостинец.
– Что это такое? – побагровел офицер. – Не стыдно?.. Это же… Да это же, товарищ Русских, оскорбление!..
В сенях послышались шаги.
Растерявшаяся Пелагея Гавриловна опустила мешок и, не зная, как остановить гнев офицера, молила его:
– Дорогой товарищ, простите мне, старой дуре…
– Эх, мамаша, мамаша! – не слушал ее офицер. – Если бы я не знал Назара Ивановича, то сейчас наделал бы такого звону, что чертям тошно стало бы. Но…
– Ну, что замолчал? – В распахнутых дверях стоял Назар. Он сунул белье в руки Марфуши и шагнул в горницу.
Невестка, опережая свекра, бросилась к мешку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142