Я очень устала. А тебе, дорогая, ведь с восходом солнца вставать. Боюсь, как бы нам не проспать.
– Не проспишь. Сейчас мы откроем маскировку, и солнце в половине седьмого упрется как раз в твою подушку.
– А если не будет солнца?
– Тогда я прибегу.
Но не потребовалось ни того и ни другого: в половине седьмого Веру подняли взрывы: советские самолеты бомбили станцию, после чего ни один бронепоезд не смог двинуться.
Это, пожалуй, было серьезное предупреждение генералу Хейндрицу о немедленном отводе войск с рубежа Ельни. Но Хейндрице, уверенный в прочности Ельненского укрепленного района, не торопился отводить здесь войска. И это обернулось для них трагедией.
Это утро для командарма Хейндрице было зловещим: советские войска неудержимо двигались на Ельню, а в тылу его армии авиация наносила сокрушающие бомбовые удары и по резервам и по главным коммуникациям. Наряду с этим основательно разбомбила не только станцию Ельня, но и новый КП в Шиловском лесу.
Хейндрице было уже вполне ясно, что войска 452-й пехотной дивизии не смогут удержать Ельню. Но над ним висел как дамоклов меч приказ Гитлера: «Смоленск – ворота на Москву. Держаться во что бы то ни стало!»
Но как ни был строг приказ Хейндрице, фюрер казино Гантман, наученный за два года войны горьким опытом, был иного мнения и на этот раз прихватил порожняк машин, загрузил их всем, что только можно было увезти, в том числе и поросят, и сразу после обеда отправил все это со своим помощником в Шилово. На всякий неприятный случай оставил у себя еще два грузовика, запрятав их в молодом сосняке, недалеко от столовой. Всем в казино было ясно, что пахнет порохом. И каждый, с благословения Гантмана, подменив себя кем-нибудь, мчался домой собирать вещи. Помчалась и Вера к Степану, а Устинья – домой. Степан уже сидел в кузове.
– Едешь?
– Да. Наши уже взяли Прошино и Кольшино и вот-вот ворвутся в Ельню. Так что ночью мы с тобой будем работать на новом месте.
Шофер гудком оборвал их разговор.
– Всего! – помахал рукой Степан.
* * *
Утром 30 августа на фронте армии генерала Трубникова Соколовский ввел в прорыв гвардейский танковый корпус. Корпус, взаимодействуя с вырвавшимися вперед гвардейской дивизией генерала Стученки и танковым полком подполковника Лосика, успешно наступал вместе с ними на Ельню. И их прорыв был настолько стремительным, что гарнизон Ельни даже не сумел как следует подготовиться к отражению ударов.
И не успели погаснуть в сумеречном небе лучи солнца, как в Ельню с трех сторон ворвались танки, а вместе с ними и полки генерала Стученки.
С первыми разрывами снарядов над городом в казино влетел комендант и, еле переведя дух, сообщил:
– Кругом танки.
– Танки, – подхватился Гантман и тут же гаркнул: – Господа! Город обстреливают танки. Ужин окончен. Фройлейн, весь, весь грузит ауф авто!
Через какие-нибудь полчаса машины с людьми и утварью казино мчались в Шилово. Ехали севернее, кружной дорогой, так как прямой путь был запружен пробками бежавших из-за Ельни, которых нещадно бомбила советская авиация.
У железнодорожного переезда колонну встретил помощник Гантмана.
– Дальше пока что ехать нельзя, – доложил он и свернул машины в лес.
– Шеф приказал ложиться спать, – передала Даша. – Так что берите у кого есть теплое и устраивайтесь где погуще.
Устинья прошла к другой машине, взяла там узел с постелью и расстелила ее под березой рядом со своими товарками.
– Ложись, вздремни, а я подежурю, – шепнула она Вере. – А как все заснут, разбужу.
Вера легла, но сон никак не шел. И не из-за того, что пищали и безжалостно кусали комары, а потому, что беспокоила одна мысль: как бы скорее сообщить «Гиганту» последние сведения.
– Тетя Стеша, я пойду, – подняла она голову, но Устинья прижала ее к подушке.
– Тихо. Еще Дашка не спит.
И снова потянулось томительное время. Где-то недалеко захохотала сова. Ее не пугали даже взрывы. Кто-то из девушек, к огорчению Веры, приподнялся и послал этой противной птице проклятие. Наконец все стихло, и Устинья подняла Веру, но тут по лесу звонко пронеслось заячье «ба-га-гай!». Вера замерла. Но из спящих никто не шевельнулся.
– Иди, – Устинья положила руку на плечо Веры.
Не спал и Степан, поджидая ее. Встретив Веру, он безмолвно провел ее в глушь к рации, а сам, отойдя шагов на пятнадцать, замер у самой тропы.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
С прорывом ударной группировки советских войск на Ельню противник на правом крыле Западного фронта зашевелился. В его траншеях чувствовалось большое оживление, было похоже, что он собирается отходить. Видя это, генерал Железнов решил атаковать противника ночью, как только тот стронет пехоту с переднего края. А чтобы не упустить этого момента, он направил вперед разведку. Позвонил соседним комдивам, они делали то же самое.
– Ты у меня смотри, Аркадий Григорьевич, не проспи врага, – наставлял Железнов командира разведки лейтенанта Груздева. – Как только зашевелится – сигналь. Я и майор, – он посмотрел на Слепнева, – неотлучно будем с КП следить за тобой. Если что, то прикроем огнем. Как, Иван Захарович? – Железнов обратился к начальнику артиллерии.
– Прикроем, товарищ генерал.
– Ну, ни пуха ни пера, – пожал комдив руку Груздеву.
После Хватов вместе со Слепневым и Груздевым прошли в разведгруппы, чтобы сказать людям теплое слово.
– Теперь, Иван Захарович, будем решать твои дела. – Железнов взял Куликова под локоть и двинулся с ним по тропе. – Генерал Шанеман нервничает. Так давай демонстрацией к наступлению доведем его до исступления. Словом, ночью – короткий, но сильный артиллерийский налет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142