Все это, начиная с их приезда и кончая перестрелкой в Дарьине, произошло слишком быстро. Просто неестественно быстро. Создавалось впечатление, что кто-то специально следил за ними. Данилову даже не по себе стало. Казалось, что этот «кто-то» сейчас из темноты улицы смотрит в открытое окно. Впрочем, это и не исключено. Ведь успели уже о поездке Ерохина в город узнать и о старухе Виденеевой тоже. Информация была получена быстро. Двое преступников угнали военный мотоцикл, который ротозей связист оставил на улице. Неужели это Кравцов? Но для того чтобы руководить группой, он должен скрываться в городе. А это же неразумно. Не может человек, хорошо известный в районе, скрываться там, где его каждый знает. Нет, не может. Но ведь именно его видели на месте убийства. Данилов пытался выстроить мысли в логическую цепочку: «Погоди, погоди, давай-ка вспомним показания Виденеевой». «Я услышала выстрел, очень испугалась и легла на землю, и тут мимо меня пробежал человек, в котором я узнала бывшего работника райисполкома, а потом немецкого бургомистра».
На вопрос Муравьева, сколько времени прошло между встречей и выстрелом, Виденеева ответила — минуты две. Не получается: от места засады до опушки рощи быстрым шагом минут пять — семь. Значит, не Кравцов стрелял в Ерохина. Он был на месте убийства, но стрелял другой.У убитого «старшего лейтенанта» обнаружили пистолет ТТ Ивановского и его документы. Кроме того, в кармане у него находился пистолет «манлихер». Видимо, в Ерохина стрелял не он. Значит, есть еще третий. Он скрывается в городе, он убил Ерохина и, безусловно, руководит бандой. Теперь необходимо найти Кравцова. Непонятная с ним история приключилась.Врач сказал, что «мотоциклист» в очень тяжелом положении, хотя обещал сделать все, что в его силах. Но когда раненый сможет давать показания и будет ли давать их вообще? Нет, надо искать Кравцова. Кстати, его жена живет в городе. Где же ее адрес? Ах, вот он. Данилов прочитал на клочке бумаги: «Первомайская, 26».Он подумал, взять ли с собой кого-нибудь из ребят. Но они спят, не стоит будить. Лучше с Быковым.В сенях послышались шаги. Данилов зажег фонарь.— Кто там?— Я, товарищ начальник, — вошел Быков, щурясь от света. — Вам телеграмма из Москвы. "Начальнику оперативной группы МУРа Данилову.Срочно! Спецсообщение.9 августа сего года работниками отделения Муштакова в районе Тишинского рынка был обнаружен Шустер Владимир Григорьевич, он же Володя Гомельский. Из-за ошибки оперуполномоченного Петрова разыскиваемый ушел из-под наблюдения. По нашим данным, Шустер В. Г. часто появляется на рынке и в прилегающих к нему переулках, занимаясь спекуляцией драгоценностями. Предлагаю вести разработку Шустера параллельно с оперативными мероприятиями в райцентре, для чего откомандировать в Москву одного из работников вашей группы.Начальник МУРа". Данилов — Вы врываетесь ко мне ночью, и меня и Кравцова никто не может защитить. Я осталась за чертой? Всю жизнь учила детей гражданственности, объясняла им Советскую Конституцию, а теперь законы общества не распространяются на меня?— Конечно, я пришел к вам ночью, нарушив правовые нормы. Я вообще не должен был приходить.— Так зачем же вы пришли?— Для того, чтобы не вызывать вас в райотдел. Для того, чтобы никто не знал о нашем разговоре.— Что вам надо?— Где ваш муж?— Не знаю.— Неправда. Обманывая меня, вы сами ставите себя за черту.— Я не знаю.— Вы учите Конституции, но нарушаете ее основное положение — скрываете врага общества.— Он не враг.— Кравцов служил у немцев бургомистром. Не так ли?— Он выполнял задание райкома.— Вполне возможно. Но почему уже почти год он прячется в лесу или еще где-то?— Он выполнял задание райкома…— Я это уже слышал, но почему же об этом никто не знает?!— Мой муж спас город от взрыва, он…— Это эмоции, а мне нужны факты.— Он ранен кулаками, воевал с белофиннами.— Прошлое.— Вы не имеете права так говорить со мной!— Имею. Мне его дала все та же Конституция.— Он выполнял задание…— Послушайте меня. Вашего мужа перед войной исключили из партии.— Он мне сказал, что его восстановил подпольный райком.— Факты?— У нас во время оккупации был Васильев.— Секретарь райкома? Это он сказал?— Да.— Факты, где факты?— Отряд ушел, я не знаю, почему они не сообщили о муже.— Кто знал о его связи с отрядом?— Начальник НКВД и Васильев.— Ваш муж подозревается в убийстве Ерохина.— Этого не может быть!— Все может быть, особенно сейчас. Почему он прячется?— Он боится, вы же сами знаете, чего боятся люди.— Знаю. Но я знаю и другое: честному человеку нечего прятаться, правда всегда найдет дорогу. И помните, что если он большевик, вернее, опять стал им, то ему незачем прятаться. Я ухожу и прошу передать ему, что он сам должен найти меня. Найти и рассказать об убийстве Ерохина. Полесов Врач вышел, и они остались втроем: «мотоциклист», весь забинтованный, похожий на белую тряпичную куклу, сестра и он. Окно в палате было раскрыто, и поэтому горела синяя лампочка. В свете ее особенно резко выделялась обмотанная бинтами голова.После операции, когда хирург пообещал Данилову, что «мотоциклист» будет жить, Иван Александрович приказал Полесову остаться. Во-первых, для безопасности задержанного, во-вторых, надеясь на то, что в бреду раненый скажет что-то важное для следствия. В палате было тихо, только раненый дышал тяжело. Казалось, что работает старая, изношенная паровая машина. Степан даже представил ее мысленно: текущие трубки, разработанный сухопарник, разношенные цилиндры. Точно такая стояла у них в техникуме когда-то. На ней практиковалось несколько поколений будущих специалистов по ремонту подвижного состава.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58