— Я сам.— Нет, брат, так не выйдет. Ты операцией руководишь, у тебя в руках все нити. Не выйдет.— А жаль. Я на самолете ни разу в жизни не летал.— Ничего, успеешь. Кончится война, возьмешь билет — и в Крым, с комфортом. Так кто полетит?— Думаю, Муравьев.— Это тот, молодой, с двумя шпалами?— Тот самый.— Вроде боевой парень. Не подведет?— А чего сложного? На самолете туда и обратно да карточку Пономареву показать. Всего страху-то на сутки, — улыбаясь, сказал Данилов.— Это точно. Дело пустячное. Рейс Москва — Великие Луки с посадкой в живописных местах, — в тон ему ответил Королев. Но тут же лицо его стало строгим. — Все может случиться, Иван Александрович, ведь в тыл летит.— Я за него ручаюсь, Виктор Кузьмич, а если моего слова мало, то возьми у нас в парткоме рекомендацию, которую я вчера ему подписал. Для вступления в партию, между прочим. Муравьев Минут через сорок машина остановилась. По лобовому стеклу неожиданно скользнул узкий луч света.— Документы! — скомандовал кто-то невидимый в темноте.Полковник Крылов, сидевший на переднем сиденье, протянул бумаги. Часовой внимательно просмотрел их, потом передал кому-то. Наконец, раздался голос:— Пропустить!Со скрипом распахнулись металлические ворота. «Наверное, приехали на аэродром», — понял Игорь.Еще минут десять машина шла в кромешной темноте. Муравьев из-за спины Крылова, напрягая зрение, пытался разобрать что-нибудь впереди. Сначала ничего не было видно, но потом привыкшие к темноте глаза начали различать большой предмет, лежащий на земле. Он пытался понять, что это такое, но так и не понял.Машина остановилась.— Приехали, — обернувшись, сказал Крылов.Игорь вышел на летное поле, направился за полковником. Постепенно контуры неизвестного предмета стали более четкими, и Муравьев понял, что это самолет. Вот только какой, он не знал.К Крылову подошел военный и доложил, что все в порядке.— Вот тот самый человек, которого приказано доставить в отряд, — сказал Крылов. — Подойдите, товарищ Муравьев.Военный, поздоровавшись с Игорем, пробормотал фамилию.— Скорее идите к трапу.— Спасибо, товарищ полковник, — Игорь шагнул к Крылову.— Не стоит, мы же одно дело делаем, — он крепко пожал руку Игорю. — Помните, если что случится, действуйте по обстановке, не забывайте о звании чекиста.— Я все сделаю, — голос Муравьева сорвался от волнения.— А вот волноваться не надо, это же наша работа. Ну, счастливого полета, — полковник легонько подтолкнул Игоря к машине.У трапа его кто-то услужливо подсадил.— Осторожнее, осторожнее, — предупредил чей-то голос.Игорь, оступившись, шагнул в черный проем двери. В салоне пахло бензином, нагретым металлом и еще чем-то непонятным. Он сделал несколько шагов по покатому полу. Впереди в темноте светились приборы. «Кабина», — понял Игорь. Он вдруг больно ударился коленом о какой-то острый выступ, почти упал на узкое металлическое сиденье у борта.Колено заныло, и Игорь невесело подумал, что в такой ситуации ему только ногу сломать не хватает.Постепенно он освоился с темнотой и понял, что кроме него здесь есть еще люди.Загрохотал пол под чьими-то тяжелыми шагами, с лязгом закрылась дверь. Потом взревел мотор, и машина, чуть подпрыгивая, покатилась по полю.Сразу же вспыхнула маленькая лампочка над дверью кабины пилотов, и Игорь увидел, что у противоположного борта сидят три человека в комбинезонах и летных шлемах. В салон вышел стрелок. Пройдя в хвост самолета, он занял место у турельного пулемета.— Кто хочет, может курить, — бросил он на ходу.Игорь достал папиросы, протянул пачку своим спутникам. Они молча взяли и так же молча закурили. Видимо, разговаривать никому не хотелось. Прислонившись к борту, Муравьев весь отдался новому ощущению — ощущению полета.Несколько часов назад в управление приехал Данилов и, вызвав его в свой кабинет, сказал:— Собирайся, полетишь к партизанам.Он сразу не поверил. Начальнику отделения пришлось несколько раз подряд повторить эту фразу, пока смысл ее дошел до Игоря.На инструктаж и сборы ушло около часа. Муравьев спорол с гимнастерки петлицы, отвинтил орден, вместо милицейского герба прикрепил к фуражке звезду. В одном он слукавил. Свое муровское удостоверение не оставил в сейфе, а взял с собой. На всякий случай. Кроме того, в полевую сумку он сунул пять снаряженных обойм к ТТ. Всего получилось семь. И потом, через день, понял, как был прав, запасаясь лишними патронами.Муравьев не чувствовал, сколько прошло времени. Дремотное состояние охватывало его. Постепенно гул двигателей начал затихать. Спало возбуждение первых часов, и стали сказываться бессонные ночи.Он, кажется, уже спал, когда вдруг услышал чей-то резкий голос:— Заходим на костры! Приготовить оружие!Игорь открыл глаза и расстегнул кобуру.— Слышь, друг, помоги снять, — воздушный стрелок возился с пулеметом.— А зачем? — поинтересовался Игорь.— На посадку заходим, мало ли что… Вот так, спасибо.Вдвоем они установили тяжелый ШКАС, развернули его пламегасителем к дверям.— Ну, — стрелок улыбнулся, — пронеси господь.Самолет, подпрыгивая, побежал по земле. Моторы заглохли, и сразу же наступила томительная тишина. Игорь достал пистолет, напряг слух. Дверь кабины распахнулась.— Порядок, ребята, прибыли.В темноте остро пахло какой-то пряной травой, где-то невдалеке плескалась вода. И это показалось Муравьеву слишком мирным и спокойным, точно таким же, как прошлым летом на даче в Раздорах, когда они с Инной вечерами ходили гулять к Москве-реке.Вокруг закипела работа. Кто разгружал самолет, кто подтаскивал свежесрубленные деревья и складывал их рядом с машиной, готовясь, видимо, замаскировать ее на день.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58