Мы с вами, Павел Сергеевич, в дом пойдем, так что вы пистолет-то переложите из кобуры в карман, а ее застегните: вроде он там.— А зачем?— На серьезное дело идем.— Как у вас в угрозыске все сложно… Женщину задержать — и столько приготовлений.— Да нет, пожалуй, у нас все наоборот. Совсем просто. Только работа у нас такая, что ничего заранее предусмотреть нельзя. Идешь, кажется, к женщине, а попадаешь в банду. Особенно здесь, в прифронтовой зоне. Скоро?— Да вот на той улице.— Выходит, она на самой окраине живет.— Вроде того. Ну вот и пришли.В темноте дом казался вымершим. Степан прошелся вдоль забора, толкнул калитку. Она оказалась запертой.— Собака у нее есть?— Нет.— Сергей, давай через забор.Белов подошел, поднял руку, измеряя высоту, потом подпрыгнул, уцепился руками за край. Степан подтолкнул его, и Белов легко перебрался во двор. Он несколько минут повозился с замком, щеколда тихо звякнула, и калитка открылась.— Так, — Полесов всмотрелся в темноту, — стойте здесь, я обойду дом.Вернулся он через несколько минут.— Сережа, встань к той стене, — прошептал он, — там два окна. Если что…— Есть, — Белов, осторожно ступая, скрылся в ночи.— Ну, Павел Сергеевич, — Полесов придвинулся к начальнику узла, — пошли. Будьте наготове.— Я понял.Они постучали в дверь, обитую дерматином, и стук получился глухой. Постояли, послушали. В глубине дома все было тихо. Тогда Полесов сошел с крыльца и сильно ударил в ставню. Потом еще и еще.— Кто там? — спросил испуганный женский голос.— Дробышева, это я, Климов!— Павел Сергеевич?— Он самый!— Да что же такое?— Ты открой, что я из-за двери кричать буду. Валю подменить надо. Заболела.— А вы один?— Нет, всех монтеров с собой взял. Конечно, один.— Я сейчас. Оденусь только.— Давай быстрее.Степан, припав к двери, настороженно слушал дом. До него доносился какой-то стук, чьи-то легкие шаги, шорох. Нет, он не мог определить — одна была Дробышева или кто-то еще прятался в темной духоте дома.— Я войду, — тихо сказал он Климову, — а вы в дверях встаньте. Чтоб мимо вас никто!— Не пройдет.И по этому твердому «не пройдет» Степан понял, что Климов шутить не будет, что вряд ли кто-нибудь прорвется мимо живого связиста.За дверью послышались шаги, и из щели на крыльцо проник свет. Загремели засовы, дверь распахнулась.На пороге стояла женщина, лица ее Полесов не разглядел, в левой руке она держала керосиновую лампу, правой запахивала халат у горла.— Ой! — сказала она тихо. — Вы же не один, Павел Сергеевич…— Ничего, ничего, — Степан начал теснить ее в комнату, — идите, гражданка Дробышева, я из уголовного розыска.— Зачем это, зачем?! — Голос ее сорвался, и она, отступая, подняла лампу выше. Пятна света прыгали по прихожей, выхватывая из мрака отдельные предметы. Прихожая была маленькая, заставленная какими-то старыми картонками, обои на стене пузырились и отставали. Все это Степан уловил краем глаза. И понял, что здесь никто спрятаться не может и дверь из комнаты в прихожую выходит всего одна.— Климов, — позвал он и услышал, как тот вошел в прихожую. — Вы, гражданка, засветите-ка лампу как следует и еще чего-нибудь зажгите. Только быстренько.Дробышева выкрутила фитиль и вошла в комнату. Сразу же в маленькой столовой, обставленной старой, потемневшей от времени мебелью, стало светло и уютно. На столе стояли остатки ужина, бутылка вина и недопитая бутылка водки. Но главное, что увидел Степан, было два прибора.— Вы одна в доме?— Конечно, — Дробышева пожала плечами.— А это? — Степан кивнул на стол.— Вечером заходил мой знакомый, мы закусывали.Полесов быстро оглядел комнату. Вот дверь закрытая, стол с закуской, этажерка с патефоном, тяжелый, резной буфет, на нем какие-то безделушки: собачка, поднявшая лапу, мальчик со свирелью, охотник; маленький Наполеон, поблескивая серебряным сюртуком и шляпкой, стоял между бронзовым охотником и чугунной собачкой. Сложив на груди руки, он спокойно глядел на человеческую суету, словно осуждая ее.И тут Степан совершил ошибку. Подойдя к буфету, чтобы взять серебряную фигурку, он на секунду оказался спиной к двери, ведущей в другую комнату.— Откуда она у вас? — Степан повернулся и сразу увидел открытую дверь. Пытаясь выхватить из кармана наган, он понял, что уже опоздал.Его сначала обожгло и отбросило к стене, он упал, потянув за собой стул. Падая, все же поднял наган, но выстрелить не успел: вторая пуля словно припечатала его к полу. Умирая, он услышал голос Климова, хотя слов уже не мог разобрать. А потом увидел фонтан, который все увеличивался в размерах, и вода в нем падала бесшумно, постепенно темнея.— Ложись, гадина! — крикнул Климов Дробышевой.Из темноты спальни ударил еще выстрел, и пуля отбила от косяка двери большую щепку. Климов присел и выстрелил из нагана трижды, потом одним броском пересек комнату и опрокинул стол, загородившись его дубовым телом.Он прислушался. Тихо. Только, забившись в угол, всхлипывала Дробышева. Что делать дальше, Климов не знал. И потому приказ охранять выход он принял как единственную для себя возможность что-то предпринять в сложившейся ситуации. Бывший лейтенант Климов знал, что приказ надо выполнять точно. Он вынул из кармана три патрона и засунул их в пустые гнезда барабана. Теперь он был готов.На крыльце послышался топот. Бежало несколько человек, но это не смутило Климова. Он поднял наган. В комнату ворвался сержант с автоматом, за ним двое бойцов.— Кто?.. Кто стрелял?И вдруг сержант увидел Полесова, лежавшего на полу. Он сделал шаг к нему, вглядываясь.— Степа! Полесов! — сержант наклонился к убитому.Когда они проникли в спальню, то увидели маленькую дверь, ведущую в кладовку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58