Возможно, что он связан с убийством. Вполне возможно. Уж больно много совпадений.Он позвонил Полесову. Трубку никто не поднял: значит, Степан еще не приехал. Данилов позвонил дежурному и попросил сведения обо всех разбойных нападениях и грабежах за последние шесть месяцев.— Сейчас распоряжусь, — ответил дежурный. — Все абсолютно?Данилов помолчал, а потом добавил:— Нет, только группы. А также все сведения об использовании наганов. Кроме того, запроси отряды ВОХРа, не случилось ли у них чего за это время.— Сделаем.«А теперь надо пройтись, — подумал Данилов. — Просто выйти из управления и пойти по улице. На ходу думается легче».Он запер кабинет. В коридоре было пусто. Прошел полпути к лестничной площадке, услышал, что в его комнате зазвонил телефон. Опять открыл дверь, надеясь, что звонок случайный и телефон замолчит. Но, видимо, на том конце провода сидел человек упорный, и аппарат продолжал звонить.— Данилов!Это звонил Полесов.
Иван Александрович приехал в отделение через двадцать минут. В дежурке сидел щуплый белобрысый человек и вертел в руках очки с выпуклыми стеклами. Данилов даже не удивился. Он просто ожидал этого, знал, что заявил о пропаже машины именно тот самый шофер в очках, о котором сообщила Нестерова.Допрос он начал сразу, в отделении.— Ваша фамилия, имя, отчество?— Червяков Валентин Иванович.— Год рождения?— Мне двадцать восемь лет.— Место работы?— Механик первого автохозяйства.— Почему же в вашем заявлении написано, что вы шофер?— Это временно. Почти все водители на фронте, я из-за близорукости от службы в армии освобожден, поэтому с сентября прошлого года работаю водителем.— С таким зрением?— Что поделаешь, товарищ следователь, война.Данилов встал из-за стола, прошелся по комнате. Червяков сидел спокойно, слегка прищуренные глаза за стеклами очков смотрели куда-то мимо Данилова, хотя лицо было обращено к нему..— Номер вашей машины МО26—06?— Да, а что, она найдена?— Пока спрашиваю я.— Извините.Голос ровный. Очень спокойный голос. Данилов достал папиросу и начал разминать табак. Делал он это медленно, намеренно затягивая паузу. Червяков 22 продолжал молчать, все так же бесстрастно глядя мимо Данилова.— Вы знакомы с Ивановским? — внезапно резко спросил Данилов.— Да.— В каких вы отношениях?— Я не понимаю вопроса.— Как часто вы с ним виделись и в какой обстановке?— Виделся с ним в конце сорок первого…— Точнее.— В ноябре. В конце ноября. Мы ящик с ценностями возили, а у меня машина сломалась. Ну вот и пришлось…— Что пришлось?— Ящик к Дмитрию Максимовичу тащить.— А вы знали, что было в нем?— Конечно. Ценности. Большие ценности. Мы их должны были отвезти на семидесятый километр Горьковского шоссе. Там было какое-то учреждение, которое их принимало и отправляло в глубокий тыл.— А откуда вы узнали о ценностях?— Интересно, — Червяков поправил очки, — очень интересно. Вы, видимо, считаете меня человеком, которому ничего нельзя доверять? Так я должен понимать ваш вопрос?— Гражданин Червяков, здесь спрашиваю я.— Это почему же? Я, к примеру, даже не знаю, кто вы. Меня сюда пригласили, а мое право отвечать вам или нет.— Логично, но неразумно. Я начальник отделения Московского уголовного розыска. Фамилия моя Данилов. Зовут Иван Александрович. Вам этого достаточно?— Вполне, только прошу документы показать.Данилов усмехнулся, вынул удостоверение. Он смотрел, как Червяков читает его, близко поднеся к глазам, и еще раз удивился, как такому человеку доверили машину.— Все в порядке, — Червяков протянул обратно удостоверение. — Теперь спрашивайте.— Мы остановились на том, что вам поручили помочь Ивановскому вывезти ценный груз.— Да. Меня вызвали в нашу спецчасть, объяснили всю важность задания и даже выдали наган. Правда, машину мне дали старую, я сразу же написал об этом докладную записку.— Почему же вам дали плохую машину?— Теперь уже сказать трудно. Машина сломалась у Колхозной площади. Мы ее бросили и отнесли ящик в дом к Ивановскому.— Вы помните этот ящик?— Очень хорошо. Он большой, деревянный, сверху обитый тонким железом, по бокам две ручки.— Больше вы не были у Ивановского?— Был. В декабре.— Зачем?— В машине Дмитрий Максимович оставил чемоданчик с бельем. Я его обнаружил в гараже, на следующий день. Но отнести не мог. Меня срочно направили в Балашиху в ремонтные мастерские чинить разбитые на фронте машины. В декабре я вернулся и пошел к Ивановскому. Я очень удивился, застав его дома. А еще больше удивился, когда увидел в прихожей тот самый ящик. Тогда я понял, что Ивановский просто жулик. Я долго не решался сообщить о нем. Потом опять уехал в Балашиху. Приехал в апреле и решил пойти в Ювелирторг, в их промкомбинат, и сообщить.Червяков снял очки, помолчал.— В промкомбинате я передал заявление заместителю начальника охраны, фамилия у него странная, подождите, — Червяков достал пухлую записную книжку, близоруко поднес ее к глазам. — Ага, вот… Шантрель.— А почему же вы к нам не пришли?Червяков опять надел очки и посмотрел на Данилова. За выпуклыми стеклами глаза казались огромными, особенно зрачки.— К вам я боялся.— Ага. Так что произошло с вашей машиной?— Ночью вчера ко мне четверо военных пришли. Да, кстати, тот самый Шантрель запретил мне говорить об этом. Ну, пришли военные…— Какие?— Обыкновенные, в гимнастерках, сапогах, с наганами. Допросили меня. Документ показали, что они из охраны промкомбината. Потом сказали, что воспользуются моей машиной, их якобы сломалась. А моя во дворе стояла. Вот и все. Утром машины нет, я и заявил.— Побудьте здесь.Данилов вышел в соседнюю комнату. Полесов сидел у самой двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58