- Да, я... Что? Помню... Опять? Хорошо, сейчас зайду, - он как-то
обреченно помотал головой и сказал Сергею Ильичу: - Извини, Сережа, надо
идти.
Сергей Ильич поднялся.
- Заходи... Передай своим привет, - Щерба отпер сейф, долго рылся,
вытащил папку из черного кожзаменителя, когда открывал ее, слежавшиеся
створки потрескивали, как электрические разряды.
Из кабинета они вышли вместе.

11
Сидели друг против друга - Щерба и старший помощник прокурора
области.
- Что он опять хочет? - спросил Щерба. - Дважды этим делом занимались
и мы, и КГБ.
- Вот, новая жалоба, - протянул собеседник листки, скрепленные
прозрачной клейкой пленкой. - Почитай.
- Но ведь было решение парткомиссии обкома, - сказал Щерба, прочитав
бумаги и откладывая их на стол. - И почему нам? Почему не городская
прокуратура?
- Ты мне их не отсовывай, - засмеялся коллега. - Резолюцию шефа
видел? Бери опять эти два тома и изучай.
- Но в этих бумажках ничего нового, никаких доказательств, фактов,
сплошные эмоции и требования. Наша проверка тогда и расследование КГБ
согласовались, оправдательных мотивов мы не нашли. Человек совершил
самосуд, расстрелял двоих людей. Случилось это, правда, в экстремальной
ситуации, война. Но это и учла парткомиссия, отделался исключением из
партии. И на том спасибо.
- Что ты меня уговариваешь? Жалоба есть, зарегистрирована у нас. И
резолюция шефа недвусмысленна: начинается с твоей фамилии.
- Ну-ну, - вздохнул Михаил Михайлович, и сунув листки в черную
папочку, поднялся.
- Новость слышал?
- Хватит мне новостей, - постучал Щерба папкой по спинке стула.
- Нет, серьезно?.. По новому административному делению нам прирезают
большой кусок соседней области. А это значит, что нам с тобой...
- Понятно, что нам с тобой... А штаты хоть увеличат?
- По логике должны.
- Смотря у кого какая логика...

12
Бумаги, бумаги, бумаги... Об их перемещении по горизонтали и
вертикали, об их влиянии на судьбы людей, на поворот событий, на положение
государств можно было бы сочинить великолепные философские и
социологические трактаты.
Но и Сергей Ильич оставался рабом бумаг, поскольку они являлись
символом дела и причиной постоянно воспаленных покрасневших глаз от
хронического профессионального конъюнктивита.
Досье Майкла (Михаила) Бучински постепенно обретало солидность, то
есть объемы. Сергей Ильич подкладывал под зажимы скоросшивателя
письма-ответы, поступившие на его запросы.
"Я, Бучинский Николай Павлович, получил от Вас сообщение о наследстве
после моего брата Бучинского Федора Павловича, умершего в США. Сообщаю
следующие данные: Бучинский Федор Павлович родился в 1910 году (месяца и
числа не помню), в селе Вербное, Волынской губернии. Был он лесорубом, в
1936 году уехал в Америку. С тех пор никаких данных я о нем не имел.
Посылаю сохранившееся фото. Прошу его возвратить.
С уважением Н.Бучинский".
Сомнения вызывали три обстоятельства: наследодателя звали Майкл,
очевидно, Михаил, а не Федор, как указывалось в письме, родился он в 1918
году, а не в 1910, как этот Федор, и не в селе Вербное Волынской губернии,
которая входила в Российскую Империю, а в Подгорске, входившем в
Австро-Венгрию. По профессии этот Федор лесоруб. Профессия Майкла
(Михаила) неизвестна. И все же Сергей Ильич не мог пренебречь Федором
Бучинским, знал, какая путаница, какие изменения случались в именах, датах
и местах рождения, даже в написании и в звучании фамилий эмигрантов. Тем
более, что точных и подробных данных о наследодателе он не имел.
Следующее письмо тоже давало мало надежды:
"...От Бучинской Веславы Юзефовны,
проживающей в г.Подгорске, по ул.Ивана Франко, 8, кв.2.
У моего мужа Бучинского Тадеуша, родившегося в Лодзи в 1903 году и
умершего в 1973, был брат Збигнев, родившийся, кажется, в 1899 тоже в
Лодзи. В молодости он уехал то ли в Америку, то ли в Канаду. Известий о
нем никаких не имею..."
Еще один Бучинский сообщал:
"...адресное бюро, видимо, перепутало. Я не Бучинский, а Бачинский.
Никаких близких родственников у меня в США не было и нет. Даже если бы
были, я не желаю поддерживать с ними какие-либо отношения, не нуждаюсь ни
в каком наследстве.
С уважением
полковник в отставке Т.Бачинский".
Последнее письмо было более обещающим:
"...Сообщаю, что ваше письмо получила. Отвечаю на ваши вопросы.
Михаил Бучинский, о котором вы пишете, является двоюродным братом моего
покойного мужа. Точную дату его рождения не знаю. Отец его - Тарас
Петрович, 1880 года рождения (согласно свидетельству, которое у нас
сохранилось), в 1931 году уехал в США. Фотографию Михаила имеем, где он в
возрасте 14-16 лет. До 1939 года мы переписывались. Когда началась вторая
мировая война, переписка оборвалась. Все его письма и конверты погибли во
время оккупации. Мы просим установить его адрес в США или адрес его детей.
С уважением
Бучинская Ольга Мироновна".
Кроме этого пришло письмо из Москвы:
"Московская городская коллегия адвокатов.
Коллектив адвокатов. Инюрколлегия. Р-935.
В дополнение к нашему письму от 18 апреля 1980 г. по этому крупному
делу сообщаем, что его будем вести через фирму Стрезера, а не через Стэнли
Уэба. Ожидаем срочного сообщения о розыске наследников..."
Он понимал, конечно, как они там нервничают, почему возникла
срочность:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75