Счет и два экземпляра газеты с объявлением пришлите на наш адрес.
Текст: Инюрколлегия разыскивает родственников умершего в США Майкла
(Михаила) Бучински, который родился в Подгорске 8 апреля 1918 года".
Он перечитывал напечатанные на бланке, торчавшем еще в каретке, когда
в голове родилась мысль, отозвавшаяся восклицанием: "А почему бы нет?!" И
выдернув бланк, он тут же заложил другой и застучал:
"Р-935. Инюрколлегия.
Дело: Бучински Майкл (Михаил).
Мы видим еще один путь розыска наследников - обратиться через
корреспондента какой-нибудь нашей газеты в ФРГ с просьбой к декану
медицинского факультета в Эрлангене выслать из личного дела наследодателя
все данные, какие можно использовать в ведущихся поисках.
Консультант С.Голенок".
Ну вот, теперь все. Сергей Ильич закурил, утоляя позывы голода,
подключил сигнализацию (уходил последним), и по кинул до следующего утра
свою службу. Он знал, какую валюту она поставляет. Приблизительно мог
догадываться, как эта сумма выглядит в масштабах страны. И потому когда
какой-нибудь рукосуй-хозяйственник закупал импортное оборудование и
превращал его еще до установки в металлолом, Сергей Ильич свирепел и
клялся, что собственноручно набил бы этому прохиндею морду. Но все
домашние знали, что это только эмоции, что Сергей Ильич не способен на
такие по двиги, и успокаивали его: "Вряд ли эта мера поможет. Бить надо не
хозяйственника, а систему, породившую его..."

21
Жизнь большого города сложна. В каждом ведомстве есть свои "зеркала",
в которых она отражается только так, как и может видеть ее это ведомство.
Социальное здоровье города со своей колокольни оценивали и работники
прокуратуры. Эталоном служил уровень преступности, зафиксированный на
бумаге. Это была его, Щербы, _б_у_м_а_г_а_, та, что мы называем
канцелярская, казенная, она, как и прочие, подшива лась в особую папку; в
общем, бумага _о_б_ы_к_н_о_в_е_н_н_а_я_ для Щербы, но любопытная для
непосвященных, с грифом в правом углу "Секретно (по заполнению)".
Называлась она "Оперативная сводка о преступлениях, происшествиях и
нарушениях общественного порядка" и составлялась УВД...
Как зональный прокурор, опекавший следственный аппарат городской и
районных прокуратур Подгорска, Щерба читал сводку, прикидывал, что нужно
взять на контроль. Меньше всего его интересовало происшедшее по области.
Минувшая неделя почти не отличалась от предыдущих, разве что цифрами
зарегистрированных и указанных через дробь раскрытых преступлений:
"По Гырловскому району. Ночью 13.07.1980 г. в райцентре Гырлов угнан
автомобиль ВАЗ-21-11 жительницы Рущак Б.В. За это преступление задержан
местный житель Микулик О.Т., 1950 г.р., рабочий управления техкомплектации
треста "Подгорскхимстрой", судимый в 1970 г. по ст. 212 ч. 2 УК РСФСР".
"По Подгорску (спекуляция). 13.07.1980 г. в 23 ч. 40 мин. у аэропорта
задержан водитель такси Смотрицкий И.И., 1946 г.р., за спекуляцию водкой.
В багажнике машины обнаружено 28 пол-литровых бутылок "Столичной"...
Дальше шло в том же духе, и Михаил Михайлович по остальному лишь
проскользнул взглядом. Венчало документ самоутешительное сообщение, что
"проведено шесть деловых встреч, на которых профилактировано 27 человек".
Эта бодрая фраза в общем-то ничего не объясняла, она была неким
оптимистическим довеском к общей печальной картине, где почти в каждой
графе стояли реальные цифры преступности.
Он посмотрел на часы. Без четверти двенадцать. До часу надо было
успеть в турбюро выкупить путевки. С двадцать восьмого июля круиз по
Волге. Время, конечно, не подходящее - разгар лета, зной, свой отпуск он
смог бы еще как-то исхитриться перенести на сентябрь, но у жены на работе
существовал жесткий график.
Михаил Михайлович запирал сейф, держа под мышкой папку со сводками,
чтоб по дороге возвратить ее в особо общую часть (где она хранится и
откуда выдается под расписку), когда зазвонил телефон.
- Здравствуй, Миня, - услышал моложавый баритон и непроизвольно
нахмурился - узнал голос Кухаря. - Узнаешь?
- Да. Здравствуй. Слушаю.
- Как живешь?.. Все нормально?.. Что дома?.. Все в порядке?..
У Кухаря была странная манера разговаривать - задавать вопросы и не
дождавшись ответа, самому же отвечать на них. В этом Михаил Михайлович
улавливал и характер человека и его стиль общения, весело-доверительный и
одновременно барственно-начальственный, в котором угадывалось просто
безразличие. Виделись они с Кухарем очень редко, не общались и не
перезванивались. Пожалуй, никто, кроме Сергея Ильича Голенка, не знал
Кухаря так, как Михаил Михайлович. Он многое забыл, многим простил за
минувшие десятилетия, но как-то помимо его воли и желания, сама жизнь что
ли сохраняла в особой половине своей памяти холодное зимнее свекловичное
поле, дождь со снегом, вонючую сыроварню, крепкотелую Настю, ее
замызганный халат, сильные в икрах ноги, засунутые наголо в кирзовые
сапоги, голодные дни и Настины лепешки из отрубей и патоки. Но сильнее
всего откликался на нынешний заискивающе-доброжелательный голос Юрия
Кондратьевича Кухаря давний издевательский голос Юрки Кухаря, когда он
шпынял своего одноклассника Миню Щербу напоминанием, что он, Миня - сын
врага народа, всякий раз вгонял в такой страх, от которого внутри все
зябло. И уходя в армию, расставшись со своим ненавистным недругом, не
думал Миня, что судьба сведет их вновь посередине войны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75