Разогрев на сковороде налистники и попив переслащенного чаю, она
изучила телевизионную программу и была несколько огорчена тем, что по
Центральному телевидению по казывали в повторе первую серию картины "Место
встречи изменить нельзя", которую она хотела смотреть еще раз, а через
пятнадцать минут по первой программе Варшавского телевидения начинался
американский фильм "Сто винтовок". Утешение принесло то, что по второй
программе в полночь Варшава показывала английский сериал "Изменчивая
судьба капитана Ланкастера и Хубби Миллер". Так что до полуночи Теодозия
Петровна надеялась разложить еще несколько пасьянсов.
Взяв две тряпки - влажную и сухую, - она отправилась убирать комнату
Богдана Григорьевича. Начинала обычно справа от двери и дальше шла по
кругу. Вытирая стол, касалась только тех мест, где ничего не лежало.
Протерла бронзовое пресс-папье, держа его на весу, в который раз удивилась
тяжести, и в который раз с интересом разглядывала бронзового кабана,
ощерившего клыкастую пасть...

18
На субботу в райцентре Борятичи было назначено открытие мемориальной
стелы в честь земляков-партизан и подпольщиков, погибших в годы войны.
Юрий Кондратьевич Кухарь имел несколько поводов для поездки в
Борятичи. Во-первых, официально, - председатель Облсовпрофа, он был
уполномочен бюро обкома партии, во-вторых, заседал на сессиях
облисполкома, как депутат от Борятичинского района, а в-третьих, умерший
пять лет назад старший брат Тимофей командовал крупным партизанским
соединением в этих местах, погибшие были его люди. Почти до самой смерти
работал Тимофей Кухарь председателем парткомиссии Подгорского обкома.
Потому Юрий Кондратьевич Кухарь всегда чувствовал себя в Борятичах своим
человеком и желанным гостем. С секретарями райкома и председателем
райисполкома он был даже снисходительно по-свойски на "ты". Они,
довольные, отвечали тем же - на "ты", но лишь с добавлением к его имени
еще и отчества, что как бы поднимало его над ними на одну ступеньку...
Служебная машина стояла уже под окном, а Юрий Кондратьевич еще
допивал чай с тончайшим сухариком. Плотно завтракать не стал. Много есть
вообще избегал, берег фигуру, боялся полноты. Ел в основном овощи, мяса
поменьше, к мучному почти не прикасался, сыров терпеть не мог, запах
любого из них - голландского, российского или костромского, - был просто
ненавистен, преследовал с юношеских лет. Юрий Кондратьевич вроде и не
помнил его истоков, просто отвратный этот запах как бы жил в нем. Сегодня,
понимал он, придется нарушить все ограничения: районное начальство после
торжеств увезет в какое-нибудь лесничество. Юрий Кондратьевич даже знал
меню (по прошлым поездкам в Борятичи): двойная уха из карпа, вареники с
картошкой, со свиными шкварками и чесночной приправой, шашлыки из молодой
баранины, изжаренные на мангале, от которых призывный аппетитный дух
растекается по всему лесу, крученики - белые грибы, закатанные в тонкие
ломти телятины, которые будут млеть в сметане в эмалированном казане на
древесных углях. Ну и выпивка, конечно, в ассортименте.
Юрий Кондратьевич как бы грустно, но все же с улыбкой вздохнул,
предугадывая нагрузки и одновременно пред вкушая удовольствие, и утешился
мыслью, что два-три раза в год можно позволить себе такое удовольствие. Да
и отказывать гостеприимным людям неудобно, подумают, что занесся...
Езды до Борятичей было час с лишним, Юрий Кондратьевич любил
скорость, и шофер гнал под "сотку", не боясь постов ГАИ - те только
отдавали честь, завидев черную "Волгу" с особыми номерами, начинавшимися с
нуля.
В Борятичи Юрий Кондратьевич прибыл к десяти утра. У здания райкома
его уже ждало местное руководство. Митинг был назначен на одиннадцать.
Потолковали о том, о сем, пошутили, посмеялись и пешком двинулись к
площади, где уже стояли школьники, районная интеллигенция, представители
окрестных колхозов и совхозов, родственники погибших - тех, в честь кого и
воздвигнута была четырехгранная гранитная стела, на каждой из сторон
которой отчеканены имена и фамилии.
После торжественной части и возложения цветов, когда все постепенно
разошлись и площадь опустела, Юрий Кондратьевич обошел стелу вокруг, читая
выбитые на ней фамилии.
"Как жаль, что Тимофей не дожил до такого часа, - думал он о брате. -
Вот бы порадовался, сейчас стоял бы здесь, мы бы и рюмками сегодня
чокнулись за это событие. - Взгляд Юрия Кондратьевича еще раз скользнул
сверху вниз по столбцу фамилий, и тут он наткнулся на те две, знакомые -
Василий Кунчич и Остап Ляховецкий, - из-за которых несколько лет назад и
разгорелся весь сыр-бор. Да, Тимоше пришлось повозиться... И правильно он
поступил и как командир, и как председатель парткомиссии... Даже
удивлялся, что родственники Кунчича и Ляховецкого так долго не возбуждали
этого дела... Но когда отыскались расстреливавшие их - Орлик и Воронович,
- с помощью КГБ и прокуратуры все пошло, как по маслу..."
- Ну что, Юрий Кондратьевич, исполнили мы долг перед земляками? -
спросил стоявший рядом секретарь райкома. - Как считаешь, не зря
потратились?
- Нет, правильно сделали. Что деньги?!.. А это, - кивнул он на стелу,
- духовный капитал, - и трудно было понять, насколько он верил своим
словам, но секретарь райкома, словно чтобы убедить дорогого гостя и себя в
том, что слова эти отражают истинные мысли Юрия Кондратьевича, согласно
закивал головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75