Москва просила обратить внимание на это. Сергей Ильич грустно улыбнулся:
кто как ни Богдан Григорьевич в их последнюю встречу сказал: "...выясни-ка
официально, не были ли родители Бучинского землевладельцами. Обычно о
такой категории людей в про шлом имелись довольно подробные данные, даже
их родственные связи. А я у себя поищу..." "Ах, Богдан Григорьевич!
Умница!.. Теперь уж ничего вы не поищете, - вздохнул Сергей Ильич. - Я
даже не узнаю, что и сколько вы раскопали по этой Ульяне Васильевне Бабич
из Ужвы. А старуха мол чит, не отзывается на письма. Придется самому
съездить к ней".
Непосвященные, а таких среди знакомых Сергея Ильича имелось
большинство, весьма смутно представляли себе характер и объем работы,
которой занимался он. Люди эти были бы поражены, узнав, что Подгорское
отделение Инюрколлегии ведет одновременно сотни наследственных дел, разных
по сюжетам, коллизиям и сложности. Шесть человек - весь штат - завалены
бумагами, и для тех, кто посещает отделение по своим личным вопросам, его
три комнаты с письменными столами и шкафами кажутся обычной конторой.
Возможно от десятков других дел, которыми параллельно занимался Сергей
Ильич, дело Бучинского отличалось очень уж внушительной суммой наследства,
отсутствием наследников и сложностью их поисков, в то время, как в иных
случаях наследники иногда отыскивались сравнительно быстро или являлись
сами, чтобы заявить о себе.

33
Утренняя почта, поступавшая в архив, складывалась на письменном столе
Надежды Францевны аккуратной стопкой, обязательно слева, возле телефона и
таким образом, чтоб большие конверты всегда лежали снизу. Надежда
Францевна никогда не надрывала их, чтобы вытащить содержимое, у нее
имелись длинные ножницы, ими она отрезала тоненькую полоску с краю,
предварительно посмотрев конверт на просвет, и опорожнив его, никогда
сразу не выбрасывала, ибо случались письма и запросы, когда авторы,
ожидающие ответа, обратный адрес указывали только на конверте.
Всем этим нехитрым премудростям деловодства Надежда Францевна обучала
и своих молодых подчиненных, но тех это только смешило и раздражало, как
начальственная старомодная прихоть. "Она еще заведет костяные ножи, чтобы
разрезать книги", - посмеивались они, глядя на аккуратно вскрытый пакет,
пришпиленный скрепкой к бумагам, поступавшим в тот или иной отдел...
Так, орудуя ножницами, Надежда Францевна добралась до лежавшей под
самым спудом большой заказной бандероли. Она была завернута в плотную
желто-серую бумагу. Надежда Францевна повертела бандероль, перевернула,
глянула на штемпель - местный, Подгорский, обратный адрес - главпочтамт,
до востребования, фамилия неразборчива. Адрес архива и обратный были
написаны крупными буквами.
Сняв оберточную бумагу, Надежда Францевна обнаружила в ней красную
папку из плотного картона, еще с довоенных времен (сейчас такие не
выпускают) с надписью наверху фиолетовыми потускневшими чернилами: "Для
передачи в ГАПО [ГАПО - Государственный архив Подгорской области; фонд
Р-587, опись 4, единица хранения 2] Ф.Р-587, оп.4, ед.хр.2. Оригинал". А
поперек папки нетерпеливым сильно наклоненным почерком бежала черная,
вроде тушью выведенная строчка: "Штабные документы партизанской бригады
"Месть".
Надежда Францевна прикрыла глаза, уронила руки на папку,
почувствовала, что вот-вот расплачется. Потом, словно не веря, тому, что
лежало перед нею, развязала тесемки, заглянула внутрь: вдруг шутки ради
туда напихали газетных обрезков. Но нет, там находились документы, она
убедилась, быстро перелистав содержимое папки, сколотое скоросшивателем.
Опытный глаз ее определил, что ничего не изъято. Почти все было написано
от руки, иногда разными почерками: на тетрадных листках в тоненькую
красную линейку и с красным обрезом (явно довоенное изделие), на сероватой
грубой, с завальцеванной в нее какой-то шелухой бумаге, на плотных блинных
глянцевых белых листах, типографски разграфленных вдоль на служебные
колонки разной ширины с немецкой надписью мелко в самом низу поля
"Mittagschicht", - видно, из какого-то трофейного гроссбуха.
Немного придя в себя, радостная Надежда Францевна по внутреннему
телефону позвонила Романцу:
- Ярослав Федорович, а у нас сюрприз! - весело произнесла она. -
Нашлась папка... Та, злополучная... Да, да... Прислали заказной
бандеролью. Я вас поздравляю!.. Как с чем? Неужели вы не переживали?.. -
кладя трубку на рычажки, она не видела, как на другом конце провода
иронично усмехался Романец.
Затем Надежда Францевна позвонила в милицию, фамилия инспектора, с
которым она уже беседовала, была записана в блокнотике.
- Конечно, конечно... Я понимаю вашу радость, - щебетала она, не
подозревая, что инспектор рад не столько за нее, сколько за себя. - Да,
да, мы откажемся от аренды этого подвала... Заявление? Какое?.. Нет,
никаких претензий!.. Хорошо, завтра же я напишу такое заявление... Вам
занесут его... До свидания...

34
Похороны Богдана Григорьевича Шимановича были назначены на три часа
из морга, на новом загородном кладбище, где хоронили теперь "всех прочих".
Похороны организовала коллегия адвокатов.
Народу собралось немного, уместились в одном автобусе, впереди него с
гробом шел другой, заказанный в похоронном бюро. Новое кладбище
располагалось на возвышенности, за ним лежало открытое поле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75