Можно сказать, что в этом ответственном документе Зейдлиц выступал от им
ени всей окруженной армии. Он подчинился в тот момент голосу своей совес
ти, не думая о том, что это может стоить ему головы. Паулюс передал его докл
адную записку в ставку, но она была оставлена без последствий.
Трагедия командира LI корпуса и его начальника штаба заключалась именно
в том, что, являясь, подобно всем попавшим в окружение, пассивными участни
ками событий, они в отличие от всех нас, надеявшихся и отчаявшихся, осведо
мленных об истинном положении дел и пребывавших в неведении, ясно предви
дели неминуемую катастрофу, но не в силах были ее предотвратить. Поэтому
им было особенно тяжело, когда, в конце концов, у них не осталось ничего др
угого, как повиноваться бессмысленным приказам и исполнить свой воинск
ий долг вплоть до горького конца.
Но Зейдлиц и после этого не успокоился, не смирился. Многим из нас, особенн
о молодым офицерам, для которых выжидательная тактика постепенно стано
вилась невыносимой, один вид этого сухощавого, подтянутого генерала с се
деющей шевелюрой внушал надежду. До самого конца сражения мысль о прорыв
е не умирала. Подобные планы возникали вновь и вновь не только у отдельны
х командиров, но и в частях и целых соединениях даже тогда, когда время был
о уже безнадежно упущено и любая попытка соединиться с нашими основными
силами, отброшенными на сотни километров в суровых условиях наступавше
й зимы, явилась бы безнадежной авантюрой и окончилась бы неминуемой гибе
лью измотанных в боях людей, Прорыв так и остался для нас табу. В штабе арм
ии уповали на помощь извне, полагая, очевидно, что, находясь в «котле», нев
озможно объективно оценить общую обстановку на фронтах и шансы на успех
операции по спасению окруженной группировки, операции, которую верховн
ое командование обещало провести в ответ на наши просьбы о помощи.
Приказы ставки определяли все наши действия почти до конца, кроме послед
них бесславных дней нашей армии.
Командующий беспрекословно исполнял их, постоянно опираясь при этом на
энергичную поддержку своего начальника штаба, генерал-майора Шмидта, ко
торый особенно упорно настаивал на неуклонном проведении в жизнь всех д
иректив главного командования сухопутных сил. Весьма характерным было
и отношение Паулюса к Зейдлицу, корпусному командиру, который, находясь
в его непосредственном подчинении, столь смело и настойчиво выступал пр
отив выполнения роковых приказов свыше. Командующий не предпринял ника
ких мер против «бунтовщика», вероятно, потому, что полученные им директи
вы вызывали сомнения у него самого. Да иначе и быть не могло Ц ведь то, что
ему приказывали делать, полностью противоречило всему тому, что он еще с
овсем недавно считал абсолютно необходимым, исходя из собственной оцен
ки обстановки, сложившейся на участке его армии. Можно себе представить,
какие мучительные раздумья терзали в те дни обоих попавших в безвыходно
е положение военачальников, на плечи которых легло бремя чудовищной, нео
бозримой по своим последствиям ответственности.
Разумеется, в те полные напряжения дни мы в Сталинградском «котле» ничег
о не знали о том, что происходило в это время в ставке Гитлера, который, не п
осчитавшись с мнением своих наиболее опытных военных советников, приня
л столь роковое для нас решение, опираясь при этом лишь на безответствен
ное обещание Геринга обеспечить снабжение окруженной армии воздушным
путем. Впрочем, тяжелые предчувствия не покидали нас. Так или иначе, все бы
ли тогда встревожены, подавлены, а в глубине души и возмущены. То, что вмен
или нам в обязанность, не только противоречило нашему профессиональном
у опыту, но и подрывало наш боевой дух и веру в себя, лишая нас последней на
дежды на успешный прорыв собственными силами.

«Держитесь! Фюрер выручит в
ас!»

В последнюю неделю ноября, когда наши части и соединения, сильно потрепа
нные в отступательных боях, лихорадочно закреплялись на новых рубежах, п
остоянно преодолевая все новые трудности, командующий отдал весьма сер
ьезный по своим последствиям приказ по армии. Я и по сей день помню его сло
во в слово. Начинался он так: «6-я армия окружена. Вашей вины, солдаты, в этом
нет. Вы сражались доблестно и упорно до тех пор, пока противник не вышел на
м в тыл». Дальше в приказе говорилось о предстоящих тяжелых боях, о страда
ниях и лишениях, которые неминуемо ждут немецкие войска, о том, что, несмот
ря на голод и морозы, нам нужно, во что бы то ни стало продержаться еще неко
торое время, твердо веря в обещанную подмогу. Наконец, упоминалось и о том
, что Гитлер лично обещал провести операцию по спасению окруженной армии
. Воззвание было составлено весьма искусно и убедительно и заканчивалос
ь фразой, рассчитанной на нужный психологический эффект: «Держитесь! Фюр
ер выручит вас!» Эти слова, сулившие скорое избавление, должны были ободр
ить и вдохновить солдат.
Этот заключительный призыв, который живо обсуждался в нашем штабе, прида
вал документу чисто эмоциональную окраску, столь необычную для трезвог
о и делового тона приказов. Меня самого он окончательно убедил в том, что п
осле всего происшедшего наших людей обрекают на новые, еще более тяжелые
жертвы. Наши части в высшей степени нуждались в отдыхе и отводе на перефо
рмирование еще на исходе лета, когда 6-я армия в результате наступления вы
шла к Волге у Сталинграда и, втянувшись здесь в кровопролитные бои, насту
пательные на одних участках, оборонительные Ц на других, была вынуждена
в буквальном смысле слова сражаться на два фронта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19