– Если они все же принадлежат ему. Мы этого не знаем.
Триш рассказала о снах про червяков, с грустью добавив:
– Думаешь, она именно об этом пыталась рассказать мне в тот вечер?
– Этого нельзя исключить, не так ли?
– А я подшучивала над ней и сказала, что она все придумывает и что бояться нечего. О боже! Если это правда, я же могла помочь ей, Джордж! Могла, но не сделала этого.
– Триш… я… Если она пыталась рассказать тебе, то вряд ли только тебе одной. В конце концов, ты сама сказала, что до этого вы были не очень близко знакомы. Кроме того, мы можем ошибаться. Ты должна признать, что это не слишком однозначное описание пениса.
– О да! Но как еще она могла это сделать? Ей было всего четыре, Джордж. Вероятно, у нее не было слов для более подходящего описания. И брата у нее не было. Полагаю, она знакома с какими-то мальчиками на детской площадке, но даже если она видела, как они показывают свои пиписьки, у них не могло быть эрекции. Она могла не увидеть связи. «Огромные шевелящиеся розовые червяки» – вот единственные слова, которыми она могла описать то, что ее напугало.
– Возможно. И если она начала рассказывать об этом, – заметил Джордж, – тогда ее могли заставить замолчать.
Несмотря на свою решимость рассуждать логически и не делать истерических, необоснованных заключений, Триш больше не могла владеть собой. Ужас Шарлотты стал ее собственным ужасом.
– Да все могло быть совсем не так, Триш. Не надо… не надо…
– Волноваться? – резко спросила она. – Расстраиваться?
– Больше, чем ты способна воспринять, – рассудительно закончил он. – Это не поможет ни Шарлотте, ни тебе, никому.
– Это верно. – Триш попыталась подчинить эмоции рассудку. Отхлебнула остывшего кофе и сморщилась. – Фу! Мне надо чего-нибудь другого. Хочешь еще чаю?
– Нет, спасибо. Чай был отличный, но уже достаточно.
– Я быстро.
– Я могу пойти с тобой?
– Конечно. – Она пошла первой, показывая путь на кухню и говоря: – Предположим, Ники действительно бегала по парку с телом Шарлотты в коляске, но что она сделала с ним потом?
– Отвезла куда-нибудь, где ее наверняка никто не видел, куда-нибудь подальше от дома своей хозяйки, выбросила тело и привезла коляску домой. На месте Роберта я бы велел ей бросить его в мусорный контейнер, в реку или даже подложить в чей-нибудь мешок с мусором. Мешок, пожалуй, предпочтительней. Вряд ли кто станет развязывать пакет, выставив его мусорщикам, а те просто швыряют их в грузовик. После этого мешки вместе с их содержимым уничтожают или вывозят на свалку, где на них наваливают следующую партию. Вот так тело маленького ребенка может запросто исчезнуть, и никто ничего не узнает. Я совсем не удивлюсь, если полиция его так и не найдет.
– Картина логичная, но я все равно не могу заставить себя в это поверить, – сказала Триш, не сознавая, что наморщила лоб, пока Джордж не провел большим пальцем по складке между бровями.
– Не надо так терзаться, Триш!
– Да, я терзаюсь, – сказала она. – Шарлотта была – есть – чудесный ребенок.
Джордж придвинулся и стал разглаживать ее лоб. Триш не знала, как на это реагировать или как справиться с заполнившими ее ощущениями. Через несколько секунд она отвернулась, чтобы приготовить кофе, и продолжила, глядя на чайник:
– Если твоя теория насчет Роберта верна, то эпилепсия Ники к делу не относится.
– Да. Если это правда.
– Так что нам делать дальше? – спросила она, прислонившись к стойке и крепко сжимая в руках кружку с кофе.
– Подождать, пока Ники предъявят обвинение или отпустят. Нет смысла думать о будущем, пока мы не будем знать хотя бы этого.
Зазвонил телефон, зачирикав, как голодный птенец. Триш смотрела на него, жалея, что обратилась к Джорджу за помощью. Если Ники и Роберт действительно сделали то, что предполагал Джордж, не нужно, чтобы он возглавлял их защиту. Если Ники виновна, пусть она очутится за решеткой, а не избежит наказания благодаря умным адвокатам, сыгравшим на юридических тонкостях.
– Ты не собираешься отвечать? – спросил Джордж так мягко, словно понимал, о чем она думает. Триш покачала головой:
– Подключится автоответчик, а я потом разберусь, кто бы ни звонил.
– Мне нужно скоро уходить, Триш, но мне не хочется оставлять тебя в таком состоянии. Ты не должна изводить себя из-за того, чего еще, может быть, и не было.
– Да. Но я начинаю жалеть, что попросила тебя встретиться с Ники. Если она…
– Знаю, – сказал Джордж, подходя к Триш и обнимая ее. – Но ты это сделала, а ведь есть шанс, что она невиновна, как ты надеешься. О, Триш, я бы сделал что угодно, чтобы спасти тебя от того, чего ты больше всего боишься. Я… Знаешь, все это время, со дня нашей ссоры, я набирался мужества позвонить тебе, но не мог. Когда сегодня утром Пенни сказала, что ты на линии, я чуть не запел.
Она прильнула к нему, пораженная, что среди всего этого ужаса, связанного с Шарлоттой, она способна испытывать такой покой.
– Триш, – проговорил он, целуя ее волосы.
– Джордж, у меня очень негативный опыт в подобного рода вещах. – Она высвободилась из его рук и почувствовала, как он напрягся. Триш улыбнулась, стараясь показать, как она смущена и как ей приятны его объятия.
Его лицо расслабилось, и морщинки тревоги – или злости – вокруг глаз и рта быстро превратились в морщинки смеха.
– Тогда нас двое, Триш. Банально, правда?
– Почему?
– Мы можем кого угодно заговорить до смерти на любую тему, кроме этой. Почему у тебя такой опыт?
– Тоже вполне банально, – ответила она, даже не улыбнувшись, потому что вспомнила взбесивший ее диагноз Беллы Уэблок касательно ее собственного психического здоровья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91