OCR, spellcheck: Kushtanin, 19 apr 2002
Аннотация
Взрывы бомб, пламя пожаров, крики пытающихся спастись людей... Виной этой скоротечной, но страшной войны был один-единственный маленький человечек. Всевидящий, всезнающий, всепредающий — мастер блефа и поставщик сновидений, шестеренка в грязной шпионской игре. Человечку понадобился настоящий талант, чтобы не просто вывернуться из цепких объятий шантажа, но и сорвать солидный куш. А то, что при этом пришлось сыграть роковую роль в судьбе ближайшего друга и даже целой страны, — не так уж и важно...
Джон Ле Карре
Портной из Панамы
Памяти Райнера Хьюманна, литературного агента, джентльмена
«Quel Panama!» [1]
Глава 1
То была бы вполне обычная пятница, ничем не отличающаяся от других таких же пятниц в тропической Панаме, если бы Эндрю Оснард не зашел в тот день в ателье к Гарри Пенделю снять мерку для костюма. Когда он зашел туда, Пендель был одним человеком. А когда вышел, Пендель стал уже совсем другим. И пробыл Оснард там ровно семьдесят семь минут, если верить часам в футляре красного дерева марки «Сэмюль Коллье из Экле». Это была одна из многих исторических вещиц в этом доме под вывеской «Пендель и Брейтвейт Ко., Лимитада, Портные-поставщики королевского двора». Бывший адрес — Сейвил Роу, Лондон, нынешний — Виа Эспанья, город Панама.
Вернее, совсем неподалеку от нее. Просто рукой подать до этой самой Виа Эспанья. И название ателье можно сократить для удобства. Просто «П и Б».
День начался ровно в шесть, когда Пенделя разбудил звон ленточных пил, шум строительства и уличного движения, а также громкий мужской голос из передачи армейского радио. «Меня там не было, ваша честь, я находился в двух кварталах оттуда, и она ударила меня первой, и пусть это будет на ее совести». Так он вещал на весь утренний город, и в этом голосе чувствовалась неотвратимость наказания. И тут Пендель, сам не зная почему, встревожился. А потом вдруг вспомнил, что ровно на восемь тридцать у него назначена встреча с управляющим банка. И тотчас же соскочил с постели. И одновременно жена его, Луиза, простонала: «О нет, нет, нет!» и натянула на голову простыню, потому что утро было для нее худшим временем дня.
— Почему не «да, да, да», хотя бы ради разнообразия? — спросил он у нее, глядя в зеркало и выжидая, пока из крана не потечет горячая вода. — Давай будем смотреть на мир немного оптимистичней, а, Лу?
Луиза издала еще один стон, но ее тело под простынями не шелохнулось, и тогда Пендель решил для поднятия настроения поиграть в любимую игру доморощенного остроумца, а именно — прокомментировать передаваемые по радио новости.
«Вчера вечером командующий Южной американской группировкой войск в очередной раз настойчиво подчеркнул, что Соединенные Штаты должны выполнять свои договорные обязательства перед Панамой, соблюдать их не только на словах, но и на деле», — величественным и многозначительным тоном произнес диктор.
— Да это ж сплошное надувательство, дорогая, — сострил Пендель, энергично втирая в лицо мыльную пену. — И если бы не было таковым, разве б вы сейчас говорили это, а, господин генерал?
«Сегодня президент Панамы прибыл в Гонконг, началась его двухнедельная поездка по странам Юго-Восточной Азии», — сообщил диктор.
— Пошли-поехали, господин начальник! — воскликнул Пендель и вскинул левую намыленную руку, чтоб привлечь внимание жены.
«В этой поездке его сопровождает команда экономистов и экспертов по торговле, в том числе советник по перспективному планированию и развитию Зоны Панамского канала доктор Эрнесто Делъгадо».
— Молодец, Эрни, — одобрительно заметил Пендель и покосился одним глазом в сторону жены. Та по-прежнему была недвижима.
«В понедельник президента с сопровождающими лицами ожидают в Токио, где состоятся весьма важные переговоры, имеющие своей целью увеличение японских инвестиций в экономику Панамы», — сказал диктор.
— А эти гейши небось и не догадываются, что их ждет, — уже тише добавил Пендель, брея левую щеку. — Что к ним уже подкрадывается наш Эрни.
Пружины кровати взвизгнули, Луиза проснулась.
— Не желаю, Гарри, чтоб ты говорил об Эрнесто в таком тоне даже в шутку!
— Не буду, дорогая. Страшно извиняюсь, девочка моя. Этого больше никогда не случится. Никогда! — пообещал он, осторожно и нежно подбираясь бритвой к наиболее уязвимому местечку — под ноздрями.
Но Луиза на этом не угомонилась.
— Почему Панама не может инвестировать в Панаму? — жалобно протянула она. И, откинув простыни, села в постели. На ней была белая льняная ночная рубашка, доставшаяся в наследство от матери. — Почему мы должны просить об этом азиатов? Мы и сами достаточно богаты. Только в одном этом городе у нас целых сто семь банков! Почему мы не можем использовать деньги от наркоторговли, чтоб построить новые фабрики, школы, больницы?
Это «мы» было буквализмом. Луиза родилась в Зоне канала еще в те дни, когда, согласно грабительскому договору, эта территория считалась навечно американской, пусть даже простиралась она всего на пятьдесят миль в длину и десять в ширину и была со всех сторон окружена презренными панамцами. Отец Луизы, ныне покойный, был армейским инженером, специально призванным сюда на службу. А затем, рано уйдя в отставку, стал служащим «Кэнал Компани». А покойная мама была сторонницей доктрины о свободе воли. И преподавала Библию в школе для цветных ребятишек в той же Зоне.
— Они знают, что говорят, дорогая, — ответил Пендель. Осторожно отвернул мочку уха и начал брить под ней. Бритье для него было сродни живописи, он очень трепетно относился как к самому процессу, так и к набору флакончиков, тюбиков и кисточек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134