От пола сладко и медово пахло мастикой. На поясе у девственницы запищал телефон. Пендель остался один.
В расписании у него провалы. Выясни, что он делал в эти часы. Оставшись один, Пендель, выпрямившись во весь рост, стоял посреди комнаты и сжимал в руке чемоданчик. Выстроившиеся вдоль стен и обитые желтым шелком кресла казались какими-то слишком скользкими на вид. И слишком роскошными и хрупкими для бывшего заключенного. А вдруг, не дай бог, сядешь и сломаешь? Время в тюрьме тянулось страшно медленно. Дни казались неделями, но Пендель знал, как можно скоротать время. Вот и здесь он может стоять хоть до конца жизни, если понадобится, конечно, стоять с чемоданчиком в руке и ждать, когда позовут.
За спиной у него распахнулись двойные двери. В комнату ворвались лучи солнца, затем послышались торопливая и звонкая дробь шагов и властные мужские голоса. Осторожно, стараясь не совершить какого-либо неуважительного движения, Пендель скользнул под портрет толстомордого губернатора колумбийского периода и совершенно слился бы со стеной, если б его не выдавал чемоданчик.
Приближавшаяся процессия состояла как минимум человек из двенадцати полиглотов. Сквозь торопливый цокот каблуков по паркету прорывались фразы на испанском, японском и английском. Процессия двигалась с неподобающей политикам скоростью, сопровождая свое передвижение возбужденной болтовней — точно школьники, которых наконец выпустили на перемену. Все до единого в темных костюмах, насколько успел заметить Пендель, и выстроились они клином. Впереди, возвышаясь над остальными, плыло огромное, как сама жизнь, воплощение Короля-Солнца, Всеобъемлющий, Ослепительный, Божественный Мастер по Части Загадочных Исчезновений, в черном пиджаке от «П и Б», брюках в полоску, черных туфлях из телячьей кожи и носках в тон.
Розовое сияние исходило от щек президента, отчасти объясняемое святостью его сана, отчасти — гастрономическими пристрастиями. Густые волосы серебрились, губы были узенькие, розовые и влажные — ну в точности какие бывают у новорожденного, только что отнятого от материнской груди. Ясные васильковые глаза так и лучились радостью после удачно проведенных переговоров. Дойдя до Пенделя, процессия резко остановилась, стройные прежде ряды несколько смешались. Его Величественность шагнул вперед, развернулся на каблуках и стоял теперь лицом к гостям. Тут же рядом с хозяином материализовался помощник, маркированный как Марко. К ним подошла девственница в коричневом костюме. Только на сей раз то была не Хелен, а Хуанита.
Гости начали по очереди выходить вперед и жать Бессмертному руку. И, раскланявшись, тут же удалялись. Для каждого из них у Его Сияния нашлось доброе слово. И если б он совал каждому по маленькому подарку в праздничной обертке, чтоб каждый мог прийти домой и похвастаться им перед мамочкой, Пендель бы ничуть не удивился. Сам же великий шпион терзался в этот момент мыслями о содержимом чемоданчика. Что, если его помощники положили в него не тот костюм? Он уже представлял, как откидывает крышку, а там оказывается карнавальный костюмчик Ханны, который одна из портних специально пошила ей по торжественному случаю — к дню рождения Карлиты Радд: коротенькая юбочка с поясом в виде гирлянды цветов, шляпка с оборками, голубые панталоны. Пенделя так и подмывало открыть чемодан и убедиться, но он не осмелился. Церемония прощания продолжалась. Двое из гостей, японцы, были совсем маленького роста. Чего никак нельзя было сказать о президенте. Рукопожатия по нисходящей.
— Что ж, договорились. В воскресенье гольф, — пообещал Его Превосходство серым монотонным тоном, столь сладостным для ушей его паствы. Японский джентльмен тут же послушно расплылся в улыбке.
Выделены были и другие счастливчики: «Спасибо за поддержку, Марсель! До новой встречи в Париже. Париж весной!… Дон Пабло, непременно передайте от меня наилучшие пожелания вашему замечательному президенту. Скажите ему, что я очень ценю мнение его Национального банка». И вот, наконец, последняя группа удалилась,
двойные двери закрылись, лучи солнца исчезли, и в комнате не осталось никого, кроме Его Необъятности, обходительного помощника по имени Марко и девственницы по имени Хуанита. И еще — стенка с чемоданчиком.
Трио развернулось и дружно двинулось вперед, к следующей комнате, в центре был Король-Солнце. Предназначение ее можно было сформулировать как святая святых, или рабочий кабинет президента. Двери находились всего в трех футах от того места, где стоял Пендель. Он изобразил улыбку и, сжимая чемоданчик в руке, тоже сделал шаг вперед. Серебристая голова приподнялась и обернулась к нему, но васильковые глаза видели только стену. Трио прошло мимо Пенделя, двери в святилище затворились. Марко вернулся.
— Вы портной?
— Да, сеньор Марко, именно так, к вашим услугам и услугам его превосходительства.
— Ждите.
Пендель терпеливо ждал, как, впрочем, и положено всем, кто состоит в услужении. Прошли годы. Дверь снова отворилась.
— Живее, — приказал Марко.
Спроси, где он пропадал в Париже, Токио и Гонконге. В углу комнаты высилась резная позолоченная ширма. Уголки украшены позолоченными венками из гипса. Перекладины увиты золотыми розами. Озаренный со спины падающим из окна светом, перед ней величественно возвышался Его Прозрачность в черном пиджаке и полосатых брюках. Ладонь президента была мягкой, будто у пожилой дамы, но куда крупней. Коснувшись ее шелковистых подушечек, Пендель почему-то вспомнил тетю Рут, как ощипывала она цыплят для воскресного супа, а Бенни, сидя у рояля с поднятой крышкой, напевал «Божественную Аиду».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134