— Фиби никогда не была счастлива, — говорил между тем Молтби. — Я вообще не понимаю, зачем она вернулась. Я ее ненавижу. Она меня тоже. А дети ненавидят нас обоих. В этом нет абсолютно никакого смысла. Да мы, слава тебе господи, не трахались вот уже несколько лет!
Стормонт был потрясен, но хранил молчание. Ни разу за те полтора года, что они были знакомы, Молтби не говорил ему ничего подобного. И он недоумевал, с чего это вдруг послу понадобилось раскрывать перед ним душу. Нет, это просто уму непостижимо!
— Да, вы тоже прошли через развод, — не унимался Молтби. — И тоже был скандал, и об этом, насколько я помню, немало судачили. Но вы сумели преодолеть все это. И ваши дети с вами разговаривают. И министерство не выбросило вас на улицу.
— Ну, это не совсем так.
— Знаете, я бы хотел, чтоб вы перемолвились словечком с Фиби. Ей будет только на пользу. Скажите, что сами прошли через все это, и что черт не так уж и страшен, как его малюют. Она совершенно не умеет говорить с людьми по душам, в этом отчасти и кроется проблема. Предпочитает командовать ими.
— Может, все-таки лучше, если с ней поговорит Пэдди?
Молтби укладывал мяч для первого удара. Делал он это, как заметил Стормонт, даже не сгибая колен. Просто сложился всем телом пополам, затем распрямился.
— Нет, думаю, все же лучше, если это сделаете вы, — сказал он, угрожающе примериваясь клюшкой к мячу. — Она, видите ли, беспокоится обо мне, вот в чем штука. Знает, что сама прекрасно без меня обойдется. Но считает, что я буду названивать ей каждые пять минут и спрашивать, как сварить яйцо или что-нибудь в этом роде. Да я в жизни этого не сделаю! Заведу какую-нибудь шикарную девчонку. И сам хоть весь день буду варить для нее яйца! — Он ударил, мяч взметнулся вверх, перелетел через спасительный окоп, какое-то время катился по прямой к лунке, затем вдруг, словно передумав, вильнул в сторону и скрылся в пелене дождя.
— Вот пердун вонючий! — воскликнул посол, обнаруживая столь глубинные познания в языке, что Стормонт удивился. Он и не подозревал, что Молтби известны такие словечки.
Продолжение игры казалось просто абсурдным. Бросив мяч на произвол судьбы, они направились к эстраде для полкового оркестра, находившейся невдалеке от коттеджей, где жили семейные офицеры. Но старому индейцу почему-то не понравилось это место. Он предпочел укрыться под сенью пальмовых деревьев, стоял там, и потоки воды сбегали по полям его шляпы.
— А во всех остальных отношениях, — говорил Молтби, — у нас все дружно и хорошо. Никакой там грызни, все живы и здоровы, со всех направлений потоком поступают ценнейшие разведывательные данные. Чего еще хотят наши хозяева? Просто ума не приложу!
— А чего именно они хотят?
Но Молтби не спешил с ответом. А затем предпочел отделаться маловразумительными и странными намеками.
— Долго беседовал вчера вечером с разными людьми по секретному телефону Оснарда, — объявил он тоном человека, погрузившегося в самые сладкие воспоминания. — Вы догадываетесь, о чем шла речь?
— Да нет, я бы не сказал, — ответил Стормонт.
— Самые горячие и тревожные новости, сравнимые для нас разве что с бурской войной. Нет, скорее вообще ни с чем не сравнимые. Я под глубочайшим впечатлением. И все до одного такие славные люди! Нет, не то чтобы я с ними встречался. Но, судя по голосам, очень симпатичные. Один почти все время разговора только и знал, что извинялся. Некий господин по фамилии Лаксмор уже на пути к нам. Шотландец. Мы должны называть его Меллорс. Вообще-то мне не следовало бы говорить вам об этом, так что, естественно, говорю. И этот Лаксмор-Меллорс привезет нам совершенно потрясающие новости.
Дождь прекратился, но Молтби, похоже, этого не замечал. Индеец по-прежнему стоял под пальмами, свернул себе толстую сигару из листьев марихуаны и курил.
— Наверное, надо расплатиться с этим парнем, — заметил Стормонт. — Если вы, конечно, не будете больше играть.
Вместе они наскребли несколько отсыревших долларовых бумажек, отдали индейцу и отправили его к зданию клуба вместе с клюшками Молтби. А сами уселись на сухую скамью перед эстрадой и наблюдали, как мчат к Эдему разбухшие потоки воды и как сверкает на каждом листке и цветке солнце.
— Так было решено… и мой голос тут совершенно ничего не значил, Найджел. Было решено, что правительство ее величества королевы должно оказать тайную поддержку и помощь молчаливой оппозиции Панамы. И, естественно, при малейших подозрениях мы все должны отрицать. Лаксмор, которого следует называть Меллорс, прибывает к нам специально, чтобы разъяснить, как именно надо это делать. Я так понимаю, у него с собой целый том инструкций. Под названием «Как вытеснить местное правительство», что-то в этом роде. И мы все должны погрузиться в этот том и изучать его. Не знаю, известно ли вам или нет, но меня попросили пригласить господ Доминго и Абраксаса ночью в мой сад на заднем дворе. Можете, конечно, взять эту миссию на себя. Нет, не потому, что у меня нет сада, но я до сих пор помню, что творил покойный лорд Галифакс, встречаясь тут с разного сорта людьми. Я вижу, вы удивлены. Желаете что-то спросить?…
— Почему бы этим не заняться Оснарду? — спросил Стормонт.
— Мне как послу был сделан намек, что его участие в этом нежелательно. У парня и без того полно самых ответственных дел. И потом он молод. Он еще только учится. А ребята из оппозиции склонны прислушиваться и доверять более опытному человеку. Некоторые из них такие же люди, как мы. Но другие — простые и грубые парни из рабочего класса, портовые грузчики, рыбаки, фермеры, в этом роде. И будет гораздо лучше, если мы возьмем эту ношу на себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134