Потребовалось 75 лет прежде, чем Павел I
смог восстановить законный порядок престолонаследия и в его лице появился снова
не дворянский, а общенародный царь и почти два столетия, чтобы Николай II
осознал необходимость восстановления патриаршества и тем вернуть духовную
независимость Православной Церкви.
С большим трудом сквозь увлечение всем западным, начиная с царствования
Елизаветы, начинают пробиваться мысли о том, что представителям русского
образованного общества пора стать снова русскими, пора сойти с пути подражания
европейской культуре и, опираясь на русские духовные устои, творить самобытную
русскую культуру.
В царствование Елизаветы это сознание русской самобытности выражалось
очень редко и туманно. При Екатерине II это сознание стало проявляться
отчетливее и сильнее.
В зрелых годах Фонвизин, начавший свой идейный путь с атеизма и
поклонения Западу, пришел к вере и трезвому национализму. (52) Он понял, что зло
и неправда существует не только в России, но и во всем свете. И, что подражание
Западу не есть всеисцеляюший киндер-бальзам.
"Как истребить, — писал он, — два сопротивные и оба вреднейшие
предрассудка: первый, будто у нас все дурно, а в чужих краях все хорошо; второй,
будто, в чужих краях все дурно, а у нас все хорошо". Этот взгляд у Фонвизина
выработался в результате его путешествий по Европе.
Положение ж в Европе вовсе не было столь блистательным, как это пытаются
изображать русские западники. Наверху блистали Вольтеры, Дидро, Руссо и их
подголоски, а в массе европейского дворянства, не говоря уже о низших слоях
народа, царило невежество. Материальное положение простого европейского люда
было едва ли завиднее, чем в России, несмотря на усилившийся при Екатерине гнет
крепостного права, реформированного Императрицей на более бесчеловечный
европейский образец.
Фонвизин, давший в своих пьесах, согласно моде, карикатурное изображение
нравственной дикости русских дворян, пишет, например, в своих путевых записках:
"Могу сказать, что, кроме Руссо, который в своей комнате зарылся как
медведь в берлоге, видел я всех здешних лучших авторов. Я в них столько же
обманулся, как и во всей Франции. Все они, выключая малое число, не то, что
заслужили почтения, но достойны презрения, Высокомерие, зависть и коварство
составляют их главный характер".
"Человеческое воображение постигнуть не может, как при таком множестве
способов к просвещению, здешняя земля полнехонька невеждами. Со мною вседневно
случаются такие сцены, что мы катаемся со смеху. Можно сказать, что в России
дворяне по провинциям несказанно лучше здешних, кроме того, что здешние
пустомели имеют наружность лучше".
"Нищих в Саксонии пропасть и самые безотвязные. Коли привяжется, то целый
день бродит за тобой. Одним словом, страждущих от веяния скорби, гнева и нужды в
такой землишке, какова Саксония, я думаю, больше нежели во всей России".
"Я увидел, — признается Фонвизин, — что во всякой земле худого гораздо
больше, нежели доброго; что люди везде люди; что умные люди везде редки; что
дураков везде изобильно и, словом, что наша нация не хуже ни которой, и что мы
дома можем наслаждаться истинным счастьем, за которым нет нужды шататься в чужих
краях".
В письме Фонвизина П. И. Панину мы читаем следующее:
"Рассматривая состояние французской нации, научился я различать вольность
по праву от действительной вольности. Наш народ не имеет первой, но последнею в
многом наслаждается. Напротив того французы, имея право вольности, живут в сущем
рабстве".
Державин призывал в одном из своих стихов:
"Французить на престать пора,
На Русь пора!"
Державин ценил в человеке не разум, как вольтерьянцы и масоны, а
божественное начало в человеке.
"Великость в человеке Бог", — писал он уже в одном из ранних своих
произведений ("Ода на великость"). Державин понимает народность воинского
искусства Суворова. Оплакивая его смерть он пишет:
Кто пред ратью будет, пылая,
Ездить на кляче, есть сухари,
В стуже и в зное меч закаляя
Спать на соломе, бдеть до зари,
Тысячи воинств, стен и затворов,
С горстью Россиян все побеждать?
Для Державина русский народ не стадо дикарей, которых надо дыбой и кнутом
приобщать к европейской культуре, а народ, в котором православная вера и
мученическая история выковала драгоценные качества национального характера.
На склоне жизни, славя победу русского народа над Наполеоном, Державин
писал:
О Росс! О доблестный народ,
Единственный, великодушный,
Великий, сильный, славой звучный,
Изящностью своих доброт!
По мышцам ты неутомимый,
По духу ты непобедимый,
По сердцу прост, по чувству добр,
Ты в счастьи тих, в несчастьи бодр...
Державин был один из немногих выдающихся людей "Златого века" Екатерины,
которого не коснулась зараза вольтерьянства и масонства. Это дало возможность
стать первым подлинно русским поэтом. Его ода "Бог" драгоценный перл русской
религиозной поэзии.
Совершенно русским человеком по своему мировоззрению был Суворов. Он был,
пожалуй, по своему миросозерцанию самым русским из всех людей Екатерининской
эпохи. Суворов говорил: "Горжусь тем, что я русский". Желая упрекнуть офицеров и
солдат он говорил: "Ты не русский", "Пойми, что ты русский", "Это не по-русски!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37