.
– И что?
– Понимаешь, столовая или, как вы ее сейчас называете, кают-компания, аккурат над погребом находится... А крааль, в котором я вас в прошлом году томил – аккурат над столовой...
– Ну и что?
– А то, что в прошлом году вы все, как и я, большую часть времени провели именно в краале, и именно в столовой...
– Ну и что?
– А то, что ты с дружками постоянно болтался в непосредственной близости от Колодца... И он вас сканировал и размножил, используя белок, который вы оставляли на простынях. Для чего, правда, размножил, не знаю.
– А почему тогда Нулевая линия не скопировала сине– и белохалатников?
– Так они же не люди... Они же биомашины...
– Ну и что? Бетономешалку она же скопировала?
– Слушай, Чернов! Если бы я все знал, то сидел бы не здесь, в Аду, а рядом с НИМ!
Раздраженно покрутив головой, Худосоков продолжил:
– Вот я ЕМУ удивляюсь! ЕМУ бы такого, как я! Мы бы горы на пару свернули! Такую бы Вселенную заварганили! А ОН сидит, в затылке чешет... Что не сделаю, говорит, все одно получается – вода мокрая, небо голубое, а жизнь дерьмо! Ты что так на меня смотришь?
– Ты забыл, что я атеист и потому не надо мне голову морочить. И вообще, знаешь, что я думаю? Я думаю, что ты с «трешкой» заодно...
– Ну, ты даешь, атеист в Аду! Я с ней заодно? Да она целиком и полностью моя! Стал бы я ее для кого-то другого макерить!
– Полностью твоя!?
– Моя, моя. Если бы ты знал, сколько нервов я потратил, чтобы Вероника c Софией вставили в нее одну маленькую штучку...
– Вероника с Софией!?
– Да, Вероника с Софией и... – Худосоков посмотрел на меня с жалостью, – и Ольгой!
Я глотнул из стакана. Струйка тоника потекла по подбородку.
– И как же ты их перевербовал?
– Очень просто. Я, в виде копа, разумеется, напел Веронике, что за некую незначительную услугу она может получить в личное пользование прекрасную копию своего безвременно умершего сыночка... Она, естественно, с благодарностью согласилась и убежала. К Софии, конечно, новостью делиться... Ей я тоже пообещал.
– И Ольге пообещал? – спросил я, усмехнувшись. Если бы Худосоков решил на тех же условиях завербовать Баламута или Бельмондо, они бы, безусловно, согласились.
– Естественно, пообещал.
– Ну, ты и гад! А какую такую штучку они в «трешку» вставили?
Солнце палило нещадно, и нос Худосокова начал краснеть.
– Генератор волн высокой частоты. Если она ерепенится, то я его по мобильнику включаю. И она сходит с ума.
– Понятно... Это ты ее попросил нас сюда отправить?
– Разумеется, нет... На фиг вы сдались на мою задницу? Это она самостоятельность проявила... После того, как Баламут пригрозил ее обесточить. Я вас хотел помучить, к Кукарре отправил, потом в Освенцим... После Освенцима намеревался на галеры Барбароссы определить лет на триста, но «трешка» все испортила.
– За это, небось, электрошоком ее лечил?
– Да... – мстительно улыбнулся Худосоков.
– А тебе не кажется, что она играет не в твою, а в свою игру? Если бы меня отправили в пионерский костер, то я бы не поверил, что сделал это мой друг и единомышленник. Ты ведь, наверное, просил нас назад забрать, и она тебе отказала?
– Просил. «Трешка» сказала, что в интересах дела мне надо потерпеть. Вот дрянь! Если бы она испытала то, что я здесь терплю!
– Они сказали, что не будут тебя больше мучить...
– Ну-ну... Николай иногда так на меня посмотрит... Чувствую, что оставил в покое, пока в голову что-нибудь живописное не придет. Вчера, паразит, предлагал и вполне серьезно предлагал: «Давай через соломинку тебя надую, и пойдем купаться?»
– Не будут мучить, обещаю. У нас с тобой сейчас одна задача – отсюда выбраться.
– Да не волнуйся ты! «Трешка» все придумает...
– Ну-ну... Все придумает... Простой ты стал, Ленчик... Зачем мы «трешке», ты не подумал? Она наверняка помнит, как в прошлом году твой сынок ее предтечу из автомата расстрелял...
– Не трави душу, Черный... Нам остается только верить, что «трешка» нас не бросит... Не сможет бросить.
Я отвел глаза на океан и задумался... Худосоков также ушел в себя. Минут через пять я сделал джина-тоника, выпил в несколько глотков и, отставив стакан, посмотрел на лежавшую под пальмой девушку.
– А почему ты тещей бывшей не интересуешься? – вдруг спросил Ленчик.
– А что, она здесь? – неприятно удивился я. – Ну да, конечно... Какой Ад без Светланы Анатольевны...
– Как тебя увидела, слиняла куда-то в тропические заросли. Если захочешь повидаться с ней, дай знать, овчарок немецких тебе найду...
– Пусть пока посидит там... – рассмеялся я. – Светлана Анатольевна в роли Маугли! Это надо вообразить!
– А что ты так ее не любишь? Вроде обычная на вид женщина?
– Подлая она...
– Все в той или иной степени подлы.
– То, о чем ты говоришь – это нормальная человеческая подлость. Нормальная, потому что ее высвобождение рано или поздно вызывает у человека угрызения совести. А Светлана Анатольевна наслаждается своей подлостью.
– Наслаждается, ибо знает, что все замешано на подлости! И успех, и достаток, и влияние! Ты, после того, как помучишь ее...
– Да не буду я ее мучить! – неожиданно взорвался я. – Просто хочу ей с большого расстояния несколько вопросов задать, вернее, один: Как в ее душе могут сосуществовать и подлость, и глубокая вера?
– Поня-я-тно. Загнул, как всегда Мебиуса... Подлость и вера... Ну, в общем, когда намучаешься с ней... Ну... как тебе сказать...
Худосоков к моему удивлению чуточку покраснел.
– Тебе ее, что ли, отдать? – заулыбался я.
– Да... – ответил уже совершенно красный Ленчик. – Понимаешь, я, как только ее глаза увидел – холодные, настороженные – так сразу понял, что мой она человек...
Тут зазвонил мобильник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90