– Ага... Послушай, а что, мы действительно на всю жизнь сюда загремели?
– На всю жизнь? – горько усмехнулся Николай. – Нет, братец милый, похоже, мы тут навечно. Если, конечно, Худосоков чего-нибудь не придумает. Сволочь, он, конечно, сволочь, но тыква у него соображает. Злой гений, короче... Так что ты его особо не травмируй, не отвлекай, от мыслительного процесса... Он сейчас, наверное, оживет. Слабость у него к тебе душевная... Поспрошай его, он обо всем тебе расскажет... А я, пожалуй, переберусь на озеро, поплаваю с девицами...
– Подожди, а что, через колодец вы не пробовали уйти?
– Почему не пробовали? Пробовали по разу...
– Ну и что?
– Да ничего. Выплюнул он нас в песок.
– Понятно...
– Есть еще вопросы? А то я пойду...
– Да куда ты торопишься? У нас ведь впереди вечность? – схватил я Николая за руку. Мне не хотелось оставаться одному рядом с трупом, который вот-вот оживет. Вот он, лежит, только-только убитый, холодный, серое лицо с остекленевшими глазами, покрытое пятнами уже засохшей крови, скрюченные пальцы... И вдруг они приходят в движение, выпученные глаза оживают, руки поднимаются к лицу... Ощупывают его... Тьфу, гадость!
– Да не хочу я слушать, как он тебе рассказывать о своих похождениях будет... Знаешь, он, гад, любит живописнуть, как Софу убивал. Сорвусь, опять пытать его начну... А это противно... Входит в кровь что-то ползучее, что-то такое, что делает тебя другим... Палачом... Сволочью... А я не хочу... Лучше баб за сиськи дергать, человеком, по крайней мере, себя чувствуешь...
И махнув мне рукой на прощанье, Баламут прыгнул в воду головкой и поплыл саженками к берегу. Вода была такая прозрачная и нежно-бирюзовая, что я не удержался и с разбегу нырнул в сторону океана.
Минут через двадцать, наплававшись вволю, я подплыл к яхте. На борт мне помог взобраться Худосоков.
4. Акул на Крутопрухова. – Ну и сволочь! – Осталось двадцать дней. – «Трешка» отвалилась.
– Вечером акул идешь ловить? – с тревогой в глазах спросил Ленчик, лишь только я взобрался на палубу.
– Наверно... – ответил я, вытряхивая воду из ушей.
– На Крутопрухова?
– А ты откуда знаешь? – спросил я, внимательно посмотрев на будущего своего живца. Он сидел в прострации на самом носу яхты.
– Я все знаю... Пиво? Шампанское? Джин-тоник?
– Джин-тоник со льдом... – сказал я, усаживаясь в шезлонг.
Вид вокруг был изумительным. Морской, пахучий до горизонта воздух... Голубая океанская гладь... Белый остров в ста метрах... Остров, заросший пальмами, диковинные разноцветные птицы на берегу и в небе. Знать бы мне раньше, что Ад так чарующ... Не мучался бы угрызениями совести.
Я дремал, когда Худосоков вернулся с серебряным подносом, на котором стоял высокий стакан с джином-тоником. Поставив его передо мной, он увидел, что забыл соломинку и ушел за ней в каюту. Его возвращения я не заметил – мое внимание привлекла появившаяся на берегу стройная женщина в коротком обтягивающем синем платье. На шее у нее был алый шарфик, в руках она держала синие туфельки на высоком каблуке... Несколько секунд она смотрела на яхту, как мне показалось, подавшись к ней (ко мне???) всем существом. Затем ловким движением скинула с себя платьице и, оставшись в бикини, улеглась в тени пальмы. «Совсем не загорелая!» – отметил я, механически принимая от Худосокова стакан с соломинкой.
– Не любишь загорелых девушек? – спросил Ленчик.
– Нет...
– Я так думаю, она тебя дожидается... – улыбнулся Худосоков, усаживаясь рядом. – Небось, Бельмондо шепнул ей, что на острове новый кадр появился... Не спеши, пусть посохнет... Времени у тебя, ха-ха, достаточно...
– Так ты, значит, Софию с Вероникой намеренно убил?
– Да... Не я, правда, а мои копы... На это у них мозгов хватило...
– С ментами договориться? Адресочки, небось дал?
– Конечно, дал. Правда, не все гладко получилось... Не понимаю, зачем им надо было из гранатомета в Баламута и Бельмондо палить. Да еще на перекрестке... Идиоты!
Вспомнив, как сидел в мусорном баке, я вышел из себя и, зло прищурив глаза, обернулся к Худосокову.
– Ну, ладно, ладно, забыли! – отпрянул он.
– Сволочь, – выцедил я.
– Ну, сволочь. Но по большому счету, они, копы мои, все сделали, как надо. Обложили вас со всех сторон.... Бельмондо помогли обчистить... Диане Львовне с Пал Петровичем что надо шепнули, что надо показали... Согласись, неплохо было придумано, а?
– Любишь ты театральные эффекты. А московскую Ольгу, тоже твои копы охмуряли?
– Да так, по мелочи... Не хотелось ее убивать... Симпатия у меня к тебе, ты же знаешь. И потому обошелся парой звонков от якобы твоих поклонниц да парой душистых писем от них же. Под занавес героя-любовника из шведского посольства ей подложил, и все, прощай, Женечка, свободен. Да это и не трудно было вас развести: Ольга давно устала от приключений. Женщиной стала... Ей милее номера в пяти-звездной гостинице теперь нет ничего... И пижона в кровати с запахом «Олд спайс» из подмышек...
– Сволочь! На тебя буду акул ловить! – зло выкрикнул я, вспомнив искрящиеся глаза Ольги... И такие равнодушные и чужие...
Худосоков от моих слов сжался, в глазах его встали слезы. Подрагивающим голосом он сказал:
– За что!? Я же по-честному все рассказываю... Ну, давай, врать буду... Тебе это надо? И вообще, на Крутопрухова акулы лучше идут, он жирный...
– Сука.
– Так если бы я сам все мог сделать, я бы изящнее вас на Искандер заманил... Помнишь, как в прошлом году? Одноногий пират Сильвер, драка в забегаловке, золотые драхмы Александра Македонского! Ренессанс, как вы говорите. А эти полудурки...
Отпив джина-тоника, я успокоился.
– А откуда эти копы? Не соображал?
– Соображал..
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90