Что бы он там для себя ни выбрал.
Зачастую это так трудно – понять, какой выбор правильный. Но Никто все равно пришлось выбирать. Дух это почувствовал – прямо там, у себя в комнате, когда он проснулся и увидел этого мальчика. И еще он почувствовал, что в тот миг Никто стал чуть старше. Он прикоснулся к чему-то такому, что было выше его понимания, и это было странное ощущение; у Духа всегда получалось проникнуться чувствами другого человека. Но здесь он как будто уткнулся в стену. Дух напомнил себе, что он вообще-то и не пытался. И не хотел даже пробовать.
А потом Стив схватил Духа за руку и потащил его сквозь толпу к сцене. Пора начинать концерт. Внутри что-то дрогнуло – это было похоже на мандраж перед выходом на сцену и одновременно на бешеное опьянение, когда все плывет перед глазами, и ты уже больше не можешь держаться прямо, и в голову лезут совершенно безумные мысли.
Руки тянулись к одежде Духа, к лентам у него на шляпе. Егo приветствовал восторженный рев голосов. Дух чувствовал прикосновение рук и мыслей; вдыхал дым от чужих сигарет. А, потом они поднялись на сцену. Стив и Дух. «Потерянные души?» снова играют для вас.
Стив подхватил гитару и взял первый нестройный аккорд. Дух взглянул на программу концерта – лист бумаги, приклеенный скотчем к полу, с пронумерованными названиями песен, нацарапанными нечитабельным почерком Стива, – и слова первой песни уже задрожали у него на губах. Он шагнул к микрофону и, обхватив его обеими руками, прошептал эти слова, рвущиеся наружу:
– Не ходи к воде, не ходи… там львы поджидают в засаде…
Зал притих, впивая его голос. Дух смотрел на эти юные, запрокинутые к сцене лица, омытые приглушенным светом рампы, – тонкие, бледные лица с глазами, густо обведенными черным.
И там, в самом центре толпы, был Никто. Он не раскачивался в такт мелодии, как это делали все остальные. Он стоял неподвижно, его широко распахнутые глаза поблескивали в полумраке. Его трое приятелей были с ним. Зиллах смотрел в пол, его лицо было скрыто в тени. Один из тех, что повыше, толкнул Никто в бок и что-то крикнул ему на ухо, но Никто лишь покачал головой, не сводя глаз с Духа.
А потом, когда кончилась первая песня, Зиллах поднял голову и посмотрел на сцену. Даже против света, на расстоянии в пятнадцать футов, Дух разглядел, что лицо у Зиллаха снова стало идеально красивым, как точеная маска. Нос был прямым и тонким, губы – полными и яркими. Никаких синяков и припухлостей. Никаких ссадин.
Зиллах поймал его взгляд и улыбнулся.
Обнажив ровные острые зубы.
Дух на секунду запнулся. Он забыл слова следующей песни. Стив пытался ему подсказать, но Дух не мог повернуться к нему, не мог отвести взгляд от этих белоснежных зубов – целых зубов. Что это за существо?! Порождение каких темных сил?
Тишина затянулась и стала невыносимой. Стив делал вид, что подстраивает аппаратуру, чтобы дать Духу время собраться. В начале концерта они исполняли песни с записанными ударными и басами, и сейчас Стив крутил ручки, которые не было надобности крутить, и подстраивал уровень, который был выставлен заранее. Но сколько это может продолжаться? Почему он не может вспомнить слова?!
А потом Дух все-таки оторвал взгляд от хищной улыбки Зиллаха, и чары рассеялись. Да, у Зиллаха новые зубы и новая кожа. Ну и что с того? Они со Стивом должны играть: от них ждут музыки. Они не могут так просто «кинуть» этих ребят, которые пришли их послушать, – нельзя охлаждать их пылающие сердца. Дух вдруг разозлился. Неужели он и вправду поддался гипнотическому воздействию улыбки?! Нет, с ним такой номер не пройдет. Ему надо петь.
Стив смотрел на него не то с раздражением, не то со страхом. Дух трижды притопнул ногой и кивнул Стиву. А когда он запел, слова полились из него, как река чистого золота.
Они сыграли «Мандрагоровое небо», очень мелодичную песню – первую песню, музыку для которой сочинил сам Дух, – потом еще несколько старых композиций. Дух уже начал пьянеть от музыки. Когда он почувствовал, что его шатает, он еще крепче ухватился за микрофон.
Зрители были как море. Музыка текла как река. Она могла унести тебя и утопить. Но утонуть в этой реке было бы сладостно. Его собственный, голос был как густое вино, обволакивающее горло. Бледные руки хватали звуки и возносили их ввысь в клубах ароматного дыма. Для этих детей Дух всегда пел в полный голос, до боли в горле – его голос звенел и искрился, как натянутая золотая струна.
Напряжение между ним и Стивом было таким, что казалось – сейчас полетят искры. Дух сцепил пальцы на микрофоне и поднял глаза к позолоченному потолку. Стив тряс головой словно припадочный. Его волосы разлетелись, словно рваное черное облако. Искрящиеся капли пота с шипением падали на раскалившуюся гитару, летели в зал, сыпались на запрокинутое лицо Духа. Дух слизнул с губ солоноватый пот и попробовал вздохнуть. Ему было нечем дышать. Зал забрал себе все. Ему осталась только песня, стремящаяся в бесконечную высь. И если он ее не отпустит, его сердце просто взорвется.
Он забыл про новое лицо Зиллаха.
Он забыл обо всем.
На последней песне Стив подошел к микрофону, он подпевал вторым голосом. Это была песня «Мир» – композиция, которой они заканчивали все свои выступления. Стив гладил пальцами струны, заставляя их выпевать мелодию.
– Мир без равновесия, – пел Дух.
– Мир без конца, – подхватывал Стив, как обычно, не попадая в такт.
Но сегодня он пел значительно лучше, чем раньше. Наверное, так хорошо он еще никогда не пел. То есть пел он по-прежнему паршиво, но сегодня в его голосе был некий хриплый надрыв, рожденный печалью и пивом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128