ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Кругом смеялись, когда стрелец, выпятив брюхо, представил тучную воеводшу…
В трубу тоже не обнаружили никого на подступах к городу. Впрочем, и не могли обнаружить, потому что дорогу скрывал лес.
Народ уже начал томиться нетерпением в ожидании под стенами. Посадские и стрельцы, чтобы скрыть тревогу и облегчить томление, молодецки зубоскалили о том, что войско завязло где-нибудь в болоте или зацепилось в лесах за пень…
Как вдруг со стены закричал Прохор Коза, глядевший в трубу.
– Вершник скачет! Гонец на коне!
– Прытко скачет!.. Со Гдовской дороги! – подхватили другие, стоявшие на стене, успевшие разглядеть конника.
– Шапку снял, машет…
– Грамоту вынял, грамотой машет… – сообщали наперебой со стены.
Под стеною, как и на стенах, вдруг все ожило говором, все загомонили, заспорили, обсуждая загодя, что это там за всадник: одни догадывались, что это, должно быть, еще посланец Хованского или вестник от самого государя, который узнал о воеводских неправдах и шлет свою милость; иные гадали, что, может быть, это гонец из Новгорода, который опять восстал, как только ушел Хованский с войсками; и, наконец, даже говорили, что это нарочный с вестями о том, что Хованский идет не на Псков, а на шведов, потому что царь решил не давать им ни хлеба, ни перебежчиков… Галдя, все что-то объясняли друг другу. Пятидесятник крикнул отворить ворота. Заскрипели засовы, и всадник влетел в город. Толпа окружила его.
Запыленный, покрытый потом гонец снял шапку и красной ширинкой отер пот со лба и шеи. Он дружелюбно и радостно улыбнулся окружавшим его горожанам.
– Чаял, что не поспею да попаду во полон к боярам, – сказал он. – Где тут земски старосты?
– Тут староста, я, – отозвался Гаврила.
– Гдовской земской избы выборные, и все посадские, и стрельцы, и пушкари, и весь народ велели сказать, что всем городом Гдовом с вами стоим заодно, – гаркнул гонец и подал грамоту.
Пока Гаврила читал, толпа, громко крича, передавала слова гонца тем, кто стоял дальше и не слыхал.
– Читай громко! Читай, чтобы всем ведомо! – закричали Гавриле из толпы.
– Чего читать, братцы, сам вестник молвил. Город Гдов, младший брат наш, повстал с нами. Один город бояре смирят, а десять снова подымутся! Ныне нам ведомы три города с нами. А сколь неведомы, братцы! – крикнул Томила.
Народ загудел с одушевлением и радостью.
– Братцы, вся Русь повстанет в земское ополчение против боярской неволи!
В воздух летели шапки.
Оглядывая в трубу окрестности города, хлебник меж тем увидал со стены, что от Снетогорского монастыря по Гдовской дороге движется немалый отряд стрельцов.
– Прохор, братец, гляди-ка, гляди! – с дрожью в голосе сказал он, сунув Козе трубу. – Гляди вон туды, на Гдовску дорогу. Гляди! Продают! Ведь Тюльнев с Сорокаалтыновым на тележке едут, а дальше за ними все стрельцы бегут в город. Покинули монастырь… Едем туды, да скорей поворотим назад их, изменщиков, в Снетогорье…
Прохор взглянул в трубу, растерянно отдал ее обратно хлебнику. Хлебник сунул ее в руки Томиле и начал вместе с Козой спускаться, как вдруг закричали со стен и с башни:
– Войско! Войско идет!
Народ бросился с неистовой стремительностью карабкаться на стены. Через несколько мгновений новые призывы сполоха с городских колоколен, откуда тоже глядели во все глаза на дорогу, слились с грозным грохотом вестовых пушек.
Гаврила и Коза возвратились на стену.
Из лесу в кустарников выходили войска, сверкая шлемами, поблескивая под солнцем кольчугами, копьями и стволами пищалей… Рядами выезжали одномастные – то вороные, то серые, то буланые – дворянские кони, на пиках колыхались по ветру пестрые флажки и знамена, и тучей вздымалась дальше по дороге желто-красная пыль из-под стройных тяжелых рядов пеших стрельцов, из-под грузных пушек, везомых лохматыми сильными лошадьми, запряженными цугом в каждую пушку.
Выходящим из лесу воинам не было, казалось, числа… Неумолимость движения их увеличивалась гулом литавр, барабанов и тулумбасов, слышавшимся в перерывах осадной пальбы.
Вот оно, началось!..
На городской стене обнажились головы. Народ крестился. Посадские и стрельцы молились в торжественном и грозном молчании, не шепча привычных молитв, каждый думая о своем, каждый по-своему переживая грядущее.
– Да что ж это, братцы?! Русские-то бояре литовским, что ли, богам поклонились?! Лупи их из пушки! – раздался внезапный выкрик в толпе стрельцов…
Все вдруг ожило и встрепенулось. Шапки и шлемы взлетели на головы. Стрельцы крикливо начали отгонять народ вниз со стены и занимать места у бойниц. Забряцали огнива пушкарей, и в жарком воздухе, распространяя запах паленой пакли, закурчавились синие дымки фитилей на раскатах у пушек.
Под стенами уличанские старосты крикнули свои улицы, сотские закричали своим сотням, и народ, нестройно толпясь и толкаясь, бросился таскать камни к стенам и на кострах топить смолу в котлах для отбития приступа.
Гаврила с Томилой Слепым и Прохором вскочили на лошадей и пустились в объезд всех стен, башен и городских ворот…
Доскакав до Гремячей башни, Гаврила вместе с товарищами снова поднялись на стену.
– Ну что ж, честно величать, так на пороге встречать, – сказал хлебник пушкарям. – Как подойдут на выстрел – опамятоваться бы не успели – бей разом из большого снаряда.
– Может, Левонтьич, того… от них почину дождаться? – несмело сказал Томила.
– Бой отвагу любит, Иваныч! – ответил хлебник. – Влез по горло – лезь по уши! Али они не с ружьем идут?!
Гаврила казался спокойным. Только блеск в его серых глазах да более жаркий румянец щек, выступавший из-под курчавой русой бороды, говорили о возбуждении и о досаде на то, что оба монастыря при дорогах остались без обороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240
В трубу тоже не обнаружили никого на подступах к городу. Впрочем, и не могли обнаружить, потому что дорогу скрывал лес.
Народ уже начал томиться нетерпением в ожидании под стенами. Посадские и стрельцы, чтобы скрыть тревогу и облегчить томление, молодецки зубоскалили о том, что войско завязло где-нибудь в болоте или зацепилось в лесах за пень…
Как вдруг со стены закричал Прохор Коза, глядевший в трубу.
– Вершник скачет! Гонец на коне!
– Прытко скачет!.. Со Гдовской дороги! – подхватили другие, стоявшие на стене, успевшие разглядеть конника.
– Шапку снял, машет…
– Грамоту вынял, грамотой машет… – сообщали наперебой со стены.
Под стеною, как и на стенах, вдруг все ожило говором, все загомонили, заспорили, обсуждая загодя, что это там за всадник: одни догадывались, что это, должно быть, еще посланец Хованского или вестник от самого государя, который узнал о воеводских неправдах и шлет свою милость; иные гадали, что, может быть, это гонец из Новгорода, который опять восстал, как только ушел Хованский с войсками; и, наконец, даже говорили, что это нарочный с вестями о том, что Хованский идет не на Псков, а на шведов, потому что царь решил не давать им ни хлеба, ни перебежчиков… Галдя, все что-то объясняли друг другу. Пятидесятник крикнул отворить ворота. Заскрипели засовы, и всадник влетел в город. Толпа окружила его.
Запыленный, покрытый потом гонец снял шапку и красной ширинкой отер пот со лба и шеи. Он дружелюбно и радостно улыбнулся окружавшим его горожанам.
– Чаял, что не поспею да попаду во полон к боярам, – сказал он. – Где тут земски старосты?
– Тут староста, я, – отозвался Гаврила.
– Гдовской земской избы выборные, и все посадские, и стрельцы, и пушкари, и весь народ велели сказать, что всем городом Гдовом с вами стоим заодно, – гаркнул гонец и подал грамоту.
Пока Гаврила читал, толпа, громко крича, передавала слова гонца тем, кто стоял дальше и не слыхал.
– Читай громко! Читай, чтобы всем ведомо! – закричали Гавриле из толпы.
– Чего читать, братцы, сам вестник молвил. Город Гдов, младший брат наш, повстал с нами. Один город бояре смирят, а десять снова подымутся! Ныне нам ведомы три города с нами. А сколь неведомы, братцы! – крикнул Томила.
Народ загудел с одушевлением и радостью.
– Братцы, вся Русь повстанет в земское ополчение против боярской неволи!
В воздух летели шапки.
Оглядывая в трубу окрестности города, хлебник меж тем увидал со стены, что от Снетогорского монастыря по Гдовской дороге движется немалый отряд стрельцов.
– Прохор, братец, гляди-ка, гляди! – с дрожью в голосе сказал он, сунув Козе трубу. – Гляди вон туды, на Гдовску дорогу. Гляди! Продают! Ведь Тюльнев с Сорокаалтыновым на тележке едут, а дальше за ними все стрельцы бегут в город. Покинули монастырь… Едем туды, да скорей поворотим назад их, изменщиков, в Снетогорье…
Прохор взглянул в трубу, растерянно отдал ее обратно хлебнику. Хлебник сунул ее в руки Томиле и начал вместе с Козой спускаться, как вдруг закричали со стен и с башни:
– Войско! Войско идет!
Народ бросился с неистовой стремительностью карабкаться на стены. Через несколько мгновений новые призывы сполоха с городских колоколен, откуда тоже глядели во все глаза на дорогу, слились с грозным грохотом вестовых пушек.
Гаврила и Коза возвратились на стену.
Из лесу в кустарников выходили войска, сверкая шлемами, поблескивая под солнцем кольчугами, копьями и стволами пищалей… Рядами выезжали одномастные – то вороные, то серые, то буланые – дворянские кони, на пиках колыхались по ветру пестрые флажки и знамена, и тучей вздымалась дальше по дороге желто-красная пыль из-под стройных тяжелых рядов пеших стрельцов, из-под грузных пушек, везомых лохматыми сильными лошадьми, запряженными цугом в каждую пушку.
Выходящим из лесу воинам не было, казалось, числа… Неумолимость движения их увеличивалась гулом литавр, барабанов и тулумбасов, слышавшимся в перерывах осадной пальбы.
Вот оно, началось!..
На городской стене обнажились головы. Народ крестился. Посадские и стрельцы молились в торжественном и грозном молчании, не шепча привычных молитв, каждый думая о своем, каждый по-своему переживая грядущее.
– Да что ж это, братцы?! Русские-то бояре литовским, что ли, богам поклонились?! Лупи их из пушки! – раздался внезапный выкрик в толпе стрельцов…
Все вдруг ожило и встрепенулось. Шапки и шлемы взлетели на головы. Стрельцы крикливо начали отгонять народ вниз со стены и занимать места у бойниц. Забряцали огнива пушкарей, и в жарком воздухе, распространяя запах паленой пакли, закурчавились синие дымки фитилей на раскатах у пушек.
Под стенами уличанские старосты крикнули свои улицы, сотские закричали своим сотням, и народ, нестройно толпясь и толкаясь, бросился таскать камни к стенам и на кострах топить смолу в котлах для отбития приступа.
Гаврила с Томилой Слепым и Прохором вскочили на лошадей и пустились в объезд всех стен, башен и городских ворот…
Доскакав до Гремячей башни, Гаврила вместе с товарищами снова поднялись на стену.
– Ну что ж, честно величать, так на пороге встречать, – сказал хлебник пушкарям. – Как подойдут на выстрел – опамятоваться бы не успели – бей разом из большого снаряда.
– Может, Левонтьич, того… от них почину дождаться? – несмело сказал Томила.
– Бой отвагу любит, Иваныч! – ответил хлебник. – Влез по горло – лезь по уши! Али они не с ружьем идут?!
Гаврила казался спокойным. Только блеск в его серых глазах да более жаркий румянец щек, выступавший из-под курчавой русой бороды, говорили о возбуждении и о досаде на то, что оба монастыря при дорогах остались без обороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240