«Для того пишу сей лист, что сердце исполнено горечи, словно соку полынна упился, и чаю ту горечь излить с пера на бумагу, а не стану писать – и зелье сие душу и сердце отравит и ум в безумие обратит… Да то беда мне: покуда не стал писать – чаю, слова найду яко стрелы, а принялся за дело – и слов нету. Мыслю, а нет тех слов, чтобы сердце излить. Что мыслишь и сердцем чуешь – без слов палит душу, а как вымолвил, так и не стало огня паляща! Тако же богомаз: чает небо и звезды на храмовый свод написать, а взялся да лазурью замазал купол, да по синьке наляпал златом – блеск есть, а величья господня не видно! Тако и язык людской слаб, чтобы сердце излить.
Летопись пишешь – хоронишь в сундук, под спуд. На черта надобно?! Челобитье – то втуне так же. Кому челобитье писать? Боярам? А что им в словах?! Сколь ни пиши – правда одна у бояр: лишь бы себе добро! Коли сменят в городе воеводу, то нового злее посадят. Правду, мыслю, никто не даст – сами ее берут с ружьем. А вставати с ружьем не по едину городу, звать города с собой, как на недругов иноземных подымался народ по зову блаженной памяти посадского мясника Кузьмы Минина Минин Кузьма (?–1616) – нижегородский купец, один из руководителей народного ополчения в период национально-освободительной борьбы русского народа против польско-шведской интервенции, народный герой.

, тако же и на домашних дьяволов!.. Не все ли одно: соседский ли пес укусит, свой ли сбесился – одно спасенье: секи топором и от смерти себя и людей спасешь…
Не то пишу. Не летопись надо строчить монастырским обычаем. Святые отцы за высокой стеной живут – им на муки людские глядети слеза не проест очей, да и челобитные писать впусте, а надо б писать между земских изб, чтобы втайне копили добро на великую земскую рать со всех городов избавления ради от бешеных псов посадского и иного люда».
Но свои мечты о союзе всех городов и о земской рати против боярской власти Томила не смел сохранять на бумаге, боясь сыска, потому что не раз замечал, что воеводские лазутчики смотрят за ним на торгу и следят постоянно, кому и о чем пишет он челобитья…
Весь город вскоре забегал и заметался от лавок Устинова к лавкам Русинова, от Русинова – к Емельянову. Все оказалось закрыто, словно в городе разом у всех купцов хлеб был распродан. Только несколько мелких посадских лавчонок скопляли «хвосты» за хлебом, стараясь схватить на бесхлебице свои грошовые барыши.
Посадские со слезами и бранью платили купчишкам втридорога, еще не видя за их спинами громады Федора и никак не умея понять, кому и зачем нужно было припрятать хлеб, когда он так дорог и его так выгодно продавать.
Народ по торгам плакался на дороговизну, а иные просили Томилу написать воеводе, что город остался без хлеба и чтобы он указал продавать хлеб из царских житниц. Томила лишь усмехнулся:
– Воевода – одна душа с Федором, а Федор на голоде барыши наживает. Уж он воеводу-дружка не обидит. Чего же тут писать? Коли кому и писать, то писать государю в Москву, мимо наших градских людоядцев.
– Пиши, коли так, государю! – просил народ, памятуя удачу Томилы с челобитьем по поводу соли.
– То челобитье не мне с вами писать, а всем городом на всегородний сход собраться да и составить…
Услышав такие речи Томилы, дня через два площадной же подьячий Филипка, подойдя к нему на торгу, сказал Томиле:
– Народ мутишь, Томила Иваныч, – то зря. Слышал я, воевода серчает на речи твои воровские. Ты бы покинул ходить по торгам – без тебя подьячих довольно.
– Что ж мне, голодом подыхать? От челобитий кормлюсь.
– Сам выбирай, как подохнуть краше – с голоду или на дыбе. В том всякий волен. Я чаю, добро сотворишь, коли мешкать не станешь.
И, придя домой после этой встречи, Томила открыл свой сундук, поглядел на столбцы «Правды искренней», разжег было печь, но все же не кинул своих листов – пожалел.
Взяв лопату, он вышел в коровник и целый день рыл под навозом глубокую яму, а ночью спустил в нее свой сундук и закидал землей…
Томила не вышел больше на торг. Он пошел к Демидову.
– Слышь, Левонтьич, дождался я милости от воеводы: куды хочешь ныне иди, чем хочешь кормись, а к челобитьям не лезь! Ведь дыхнуть нечем в городе стало!
– Из последнего терпит народ, – подтвердил Гаврила.
– А что будет дальше, когда терпение выйдет?
– Мыслю, так будет, как было запрошлый год в Устюге да в иных городах: не сносить головы воеводе …как было запрошлый год в Устюге да иных городах: не сносить головы воеводе. – Имеется в виду городское восстание в Великом Устюге (1648), во время которого воеводу М.В.Милославского дважды водили к реке Сухоне с угрозой утопить.

…
– А толку, Левонтьич, что? Толку что! Воеводу побьют, а потом и народу стоять в ответе. Хоть сменят в городе воеводу, то нового хуже посадят. Как в Ветхом завете Ветхий завет – первый, наиболее значительный, раздел Библии.

, помнишь: «Отец вас лупил плетьями, а я стану драть скорпионами». В том вся и боярская правда.
– А чего же ты хочешь? – спросил Гаврила. – Где правды взять? У царя просить миром?
– Правду ту, мыслю, никто не дает, а берут ее сами с ружьем, – сказал Томила, понизив голос. – Да не так, как стряслось в Устюге да в Сольвычегодске, в Козлове да в Курске – все в разное время вставали, а надо писать городам промежду себя тайно да разом и подымать, как на польских панов сговорился народ по зову Пожарского Пожарский Дмитрий Михайлович (1578–1642) – князь, боярин, один из руководителей народного ополчения в период национально-освободительной борьбы русского народа против польско-шведской интервенции, народный герой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240