ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
– сказал дозорный. – Покуда мы в яму его посадим, пускай там смирится да богу помолится.
– А где вы его схватили?
– Мы грамоту у него спрошали. Сказывает – нету с ним грамот. Мы, мол, сами в суме поглядим. А он за дуб да дубцом по башкам… Нас пятеро, а он один, старый черт, и на всех!
Иванка вскочил с подстилки и вышел из шалаша.
Возле глубокой ямы с круглыми краями, в которой держали пленников, толпились ватажные молодцы, перебраниваясь с только что спущенным пленником.
– Вот ужо на углях тебе пятки поджарим – расскажешь, зачем тебя посылал владыка к боярам! – кричали в яму.
– Дурачье вы мякинное, светы-голуби! – услышал Иванка знакомый голос из ямы. – Меня не владыка слал, а народ. А слали меня к царю, не к боярам, да я нагостился скоро, домой поспешил: простому брюху, светы, царские пироги нездоровы.
– Отче Пахомий! – обрадовался Иванка и кинулся к яме.
– Здоров, сыне! Ты, что ли, у дураков ватаманом ходишь?
Старцу спустили жердь. Он легко вскарабкался наверх, еще продолжая браниться.
– Нево я для того тебя вызволял из владычня подвала, чтобы ты разбойничьим ватаманом стал! – отозвался монах. – Опять коней по дорогам хватать?!
Иванка засмеялся:
– Я не разбойник, батя, я – человек ратный города Пскова, а коня твоего нам не надо.
– А чего же ты тутенька деешь, коль ратный ты человек? Пошто подорожничаешь да людей хватаешь? Пошто твои ратные люди с дубьем на прохожих скачут, да руки вяжут, да коня отымают?
– Не слухай, Иван, он сам на нас наскочил с дубьем! – воскликнул один из дозорных.
– Невиновны робята, отче Пахомий, – сказал Иванка. – У нас наказ земского старосты грамоты глядеть у проезжих, чтобы боярам с Москвой не ссылаться.
– Я на Москве с боярами не прощался и грамот не брал, а голову наскоре уносил.
– Что с бачкой, отче Пахомий? – спросил Иванка, усадив монаха на куче хвороста в шалаше.
– Худо, свет, худо. Таить не стану, как худо! Видал я его в Посольском приказе. Кремяный твой бачка. Пытали его, отколь письма к заводу мятежному, – слова не молвит. Велел тебе завет его снесть. «Чует сердце, – сказал, – не отпустят бояре меня живым из-под пыток. Вели Ивану Кудекушу помнить, а коли придет его час, то помстился бы за меня над дворянами вдосталь и больших посадских людей не забыл бы».
– Уж я не забуду, отче… Спасибо тебе за бачкино слово, – сказал помрачневший Иванка. – Огнем бачку жгли?
– При мне, свет, не жгли – кнутьем секли. Опосле, может, – не знаю.
– А прочие где челобитчики псковские, батя? – спросил Иванка.
– Прочие, светик, воры-изменщики: на бачку на твоего, на Томилу Иваныча, на Гаврилу и на Ягу боярам сказывали, что от них весь завод во Пскове. Они меня обогнали тут недалече. Боярских застав они не страшатся, поехали прямо в Хованского стан с боярскою грамотой из Москвы, что в ответ на псковское челобитье. Страшусь, придут они раньше во Псков – и люди верить им станут. Отпустил бы ты меня поскорее в город.
– Днем не пролезешь, батя, – сказал Иванка. – Днем схватят тебя и к боярину поведут. А как стемнеет, то мы тебя сами проводим…
– А мне с теми не по пути, – сказал старец, – на курью нашесть кречета не садят. Изменщицки мыслят те воры, и я от них розно иду.
– Пошто же не прямой дорогой, а лесом? – вмешался старик крестьянин, вооруженный рогатиной и одетый в кольчугу поверх холщовой рубахи.
– Не тебе бы, старый, спрошать: прямо сорока летает, а сокол кругами ходит! На прямой дороге бояре стоят, а я до боярской ласки не падок. Грамоты проходной, вишь, взять позабыл, уходить от боярской ласки поторопился. И вы меня, голуби, чем на дороге держать, пустили бы в город скоря – в Земскую избу.
– Ладно, – сказал Иванка, – посиди тут до вечера. Днем заставы боярской не минешь. Что там у царя? Видал ты его в глаза?
– Молодой он, не плоше тебя, свет, и умом живет не своим – изо рта у бояр смотрит, то и беда! – сказал старец.
В лесу послышались голоса, перекоры, топот коней. Столпившиеся вокруг старца крестьяне вмиг рассыпались, похватали оружие и завалились в кусты, выглядывая в сторону приближавшихся голосов. Иванка тоже насторожился. Сквозь шум леса он узнал скоро голос Печеренина.
– Товарищ мой ворочается из гостей – ко дворянам ездил обедать, – сказал он шутливо.
Но Павел приехал не от дворян: пересекая большую Новгородскую дорогу, он встретил трех всадников, которые назвались псковскими челобитчиками, ездившими в Москву.
– Я челобитчиков псковских не знаю, да коли вам не в боярский стан, то едем со мной, а вечор мы вас в город проводим, – сказал Печеренин.
Встречные заспорили, но их было всего трое, а с Павлом был целый десяток не хуже вооруженных людей. Павел их окружил и повел к себе силой. Едучи поневоле в лес, всадники перекорялись с мужицким атаманом:
– У нас царская грамота. Никто нас держать не мочен!
– И держать не стану, да как вас пущу на беду – вдруг боярские люди вас схватят да грамоту изолживят продажно, – убеждал их Печеренин.
– Не смеют того бояре: до псковских градских ворот подорожный лист у нас писан от государя – смотри.
– Я в грамоте чего смыслю – не дворянин! – ответил им Павел. – А есть у меня человек книжный в товарищах – тот доглядит.
Они подъехали к стану.
Взглянув на них, Пахомий, присевший было возле Иванки, вскочил.
– Во-от они, светы-голуби, хари продажные! Радетели сиротские! – громко воскликнул старец. – От их злобы бежал из Москвы, – указал он на всадников. – В Новегороде Истому-звонаря испродали митрополиту да воеводе.
– Пес бешеный, мутосвет, пошто брешешь! Трепал на Москве нелепы слова про государя да про властей духовных, за то и на нас опалу навлек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240
– А где вы его схватили?
– Мы грамоту у него спрошали. Сказывает – нету с ним грамот. Мы, мол, сами в суме поглядим. А он за дуб да дубцом по башкам… Нас пятеро, а он один, старый черт, и на всех!
Иванка вскочил с подстилки и вышел из шалаша.
Возле глубокой ямы с круглыми краями, в которой держали пленников, толпились ватажные молодцы, перебраниваясь с только что спущенным пленником.
– Вот ужо на углях тебе пятки поджарим – расскажешь, зачем тебя посылал владыка к боярам! – кричали в яму.
– Дурачье вы мякинное, светы-голуби! – услышал Иванка знакомый голос из ямы. – Меня не владыка слал, а народ. А слали меня к царю, не к боярам, да я нагостился скоро, домой поспешил: простому брюху, светы, царские пироги нездоровы.
– Отче Пахомий! – обрадовался Иванка и кинулся к яме.
– Здоров, сыне! Ты, что ли, у дураков ватаманом ходишь?
Старцу спустили жердь. Он легко вскарабкался наверх, еще продолжая браниться.
– Нево я для того тебя вызволял из владычня подвала, чтобы ты разбойничьим ватаманом стал! – отозвался монах. – Опять коней по дорогам хватать?!
Иванка засмеялся:
– Я не разбойник, батя, я – человек ратный города Пскова, а коня твоего нам не надо.
– А чего же ты тутенька деешь, коль ратный ты человек? Пошто подорожничаешь да людей хватаешь? Пошто твои ратные люди с дубьем на прохожих скачут, да руки вяжут, да коня отымают?
– Не слухай, Иван, он сам на нас наскочил с дубьем! – воскликнул один из дозорных.
– Невиновны робята, отче Пахомий, – сказал Иванка. – У нас наказ земского старосты грамоты глядеть у проезжих, чтобы боярам с Москвой не ссылаться.
– Я на Москве с боярами не прощался и грамот не брал, а голову наскоре уносил.
– Что с бачкой, отче Пахомий? – спросил Иванка, усадив монаха на куче хвороста в шалаше.
– Худо, свет, худо. Таить не стану, как худо! Видал я его в Посольском приказе. Кремяный твой бачка. Пытали его, отколь письма к заводу мятежному, – слова не молвит. Велел тебе завет его снесть. «Чует сердце, – сказал, – не отпустят бояре меня живым из-под пыток. Вели Ивану Кудекушу помнить, а коли придет его час, то помстился бы за меня над дворянами вдосталь и больших посадских людей не забыл бы».
– Уж я не забуду, отче… Спасибо тебе за бачкино слово, – сказал помрачневший Иванка. – Огнем бачку жгли?
– При мне, свет, не жгли – кнутьем секли. Опосле, может, – не знаю.
– А прочие где челобитчики псковские, батя? – спросил Иванка.
– Прочие, светик, воры-изменщики: на бачку на твоего, на Томилу Иваныча, на Гаврилу и на Ягу боярам сказывали, что от них весь завод во Пскове. Они меня обогнали тут недалече. Боярских застав они не страшатся, поехали прямо в Хованского стан с боярскою грамотой из Москвы, что в ответ на псковское челобитье. Страшусь, придут они раньше во Псков – и люди верить им станут. Отпустил бы ты меня поскорее в город.
– Днем не пролезешь, батя, – сказал Иванка. – Днем схватят тебя и к боярину поведут. А как стемнеет, то мы тебя сами проводим…
– А мне с теми не по пути, – сказал старец, – на курью нашесть кречета не садят. Изменщицки мыслят те воры, и я от них розно иду.
– Пошто же не прямой дорогой, а лесом? – вмешался старик крестьянин, вооруженный рогатиной и одетый в кольчугу поверх холщовой рубахи.
– Не тебе бы, старый, спрошать: прямо сорока летает, а сокол кругами ходит! На прямой дороге бояре стоят, а я до боярской ласки не падок. Грамоты проходной, вишь, взять позабыл, уходить от боярской ласки поторопился. И вы меня, голуби, чем на дороге держать, пустили бы в город скоря – в Земскую избу.
– Ладно, – сказал Иванка, – посиди тут до вечера. Днем заставы боярской не минешь. Что там у царя? Видал ты его в глаза?
– Молодой он, не плоше тебя, свет, и умом живет не своим – изо рта у бояр смотрит, то и беда! – сказал старец.
В лесу послышались голоса, перекоры, топот коней. Столпившиеся вокруг старца крестьяне вмиг рассыпались, похватали оружие и завалились в кусты, выглядывая в сторону приближавшихся голосов. Иванка тоже насторожился. Сквозь шум леса он узнал скоро голос Печеренина.
– Товарищ мой ворочается из гостей – ко дворянам ездил обедать, – сказал он шутливо.
Но Павел приехал не от дворян: пересекая большую Новгородскую дорогу, он встретил трех всадников, которые назвались псковскими челобитчиками, ездившими в Москву.
– Я челобитчиков псковских не знаю, да коли вам не в боярский стан, то едем со мной, а вечор мы вас в город проводим, – сказал Печеренин.
Встречные заспорили, но их было всего трое, а с Павлом был целый десяток не хуже вооруженных людей. Павел их окружил и повел к себе силой. Едучи поневоле в лес, всадники перекорялись с мужицким атаманом:
– У нас царская грамота. Никто нас держать не мочен!
– И держать не стану, да как вас пущу на беду – вдруг боярские люди вас схватят да грамоту изолживят продажно, – убеждал их Печеренин.
– Не смеют того бояре: до псковских градских ворот подорожный лист у нас писан от государя – смотри.
– Я в грамоте чего смыслю – не дворянин! – ответил им Павел. – А есть у меня человек книжный в товарищах – тот доглядит.
Они подъехали к стану.
Взглянув на них, Пахомий, присевший было возле Иванки, вскочил.
– Во-от они, светы-голуби, хари продажные! Радетели сиротские! – громко воскликнул старец. – От их злобы бежал из Москвы, – указал он на всадников. – В Новегороде Истому-звонаря испродали митрополиту да воеводе.
– Пес бешеный, мутосвет, пошто брешешь! Трепал на Москве нелепы слова про государя да про властей духовных, за то и на нас опалу навлек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240