Шеридан думал, что все это оставит в их душах неизгладимый след, что это и есть, в сущности, любовь. В их последнюю ночь, когда он был так озабочен тем, как бы спасти собственную шкуру, Олимпия сказала, что любит и доверяет ему, и Шеридан был уверен в искренности ее слов. В ту минуту ему казалось, что он готов умереть за нее, не раздумывая броситься на ее защиту, он убил бы ради нее любого члена команды, если… если бы это было морское сражение, а не мирное время. А теперь ему оставалось только глупо пошутить, скрывая тем самым свои истинные чувства, а затем умолкнуть и уступить.Но он поверил за это время в то, что Олимпия любит его. Да, она действительно любила его, как ни странно! Подобное убеждение шло вразрез со всем его прежним опытом, нажитым за годы полного одиночества. Но Шеридан убедил себя в искреннем чувстве Олимпии. И вот теперь он видел, что ошибался.— Знаешь, — застенчиво сказала Олимпия, — я никогда не думала, что моя свадьба состоится на борту корабля.Фицхью погладил ее по руке.— Думаю, что мы, немного постаравшись, сможем очень мило отпраздновать это событие, сделав его незабываемым. Надеюсь, ты не считаешь обязательным для себя венчание в церкви?Олимпия заколебалась.— Нет, конечно, но, если честно, я думала, что когда-нибудь буду венчаться в церкви, — сказала она, слегка покраснев. — Это, наверное, детская мечта, скорее даже фантазия, и о ней не стоит говорить.— Нет, расскажи мне, о чем еще ты мечтала в своем детстве, — настаивал Фицхью, поступая очень опрометчиво, но таким уж недалеким человеком он был.— О нет, иначе ты, пожалуй, решишь, что я безнадежная фантазерка, оторванная от жизни, — запротестовала Олимпия, искоса поглядывая на своего жениха.— Но именно это мне и нравится в тебе! — сказал Фицхью, наклоняясь к ней. — Ты так хорошо разбираешься в делах международной политики, и в то же время ты можешь быть такой…«Соблазнительной, — мысленно закончил за него Шеридан. — Восхитительная грудь, бедра, точеные лодыжки. О Боже! Я отлично знаю, на что ты, похотливый козел, намекаешь».— …такой наивной. Поведай мне свои мечты, и я постараюсь сделать для тебя все, что в моих силах.— О нет, — возразила Олимпия. — Это просто невыполнимо, я не могу требовать от тебя так много.— Если я смогу, я непременно исполню твое желание. Олимпия затаила дыхание.— Ну хорошо… только не считай меня слишком глупой. Дело в том, что с тех пор как, будучи маленькой девочкой, я прочитала о городе на семи холмах, моей мечтой стало… венчаться… — Олимпия робко взглянула на Фицхью и закончила: — В Риме. В церкви Санта-Мария и непременно при лунном свете.В воцарившейся тишине, казалось, слышнее стали звуки движения судна.— В Риме… — растерянно проговорил Фицхью после паузы, не в силах справиться с изумлением.Шеридан не сводил с Олимпии пристального взора.Итак, она хочет ехать в Рим. Это вполне естественно! Рим был целью ее путешествия, а Фицхью она выбрала своим новым провожатым туда.Шеридан потерял бдительность и поплатился за это. Его просто надули. Он забыл суровые уроки, которые преподала ему жизнь, и вот результат.Дрейк едва расслышал ответ Фицхью, который пробормотал, что должен обдумать, каким образом они смогут попасть в Рим. Шеридан молчал. Он внезапно утратил чувство реальности, и это было пугающе страшно. Он думал, что придет в бешенство от всего происходящего, а вместо этого его как будто подменили, он находился здесь, в каюте, и в то же время как бы отсутствовал. Шеридан посмотрел на Олимпию, и она показалась ему незнакомым человеком, которого он никогда не встречал прежде. Тогда он взглянул на свою чашку и руки, и они тоже показались ему чужими.Очень осторожно Шеридан поставил чашку на блюдечко, обдумывая каждое свое движение: встал, с трудом повернулся и пошел к двери. Фицхью что-то спросил у него, но Шеридан не обратил внимания на слова молодого человека. При всем желании он бы не смог ответить ему. Шеридан вышел из каюты, закрыл за собой дверь и постоял в коридоре в нерешительности, как бы не узнавая окружающих предметов. Все они изменили свое местонахождение, и Шеридан изумленно озирался вокруг, не понимая, куда он попал и что с ним происходит. Его охватил панический ужас, но он заставил себя двинуться вперед.Голова Шеридана раскалывалась от боли. В висках пульсировала кровь. Его бросило в холодный пот, и он стиснул зубы, чтобы не закричать от непонятного страха. Шеридан спустился по трапу и вышел на палубу, где располагались пушки, около которых суетились два матроса и гардемарин. Шеридан взглянул на светловолосую голову мальчика, склонившегося над лафетом.— Харланд! — воскликнул он.Трое моряков изумленно взглянули на него.— Сэр? — вежливо спросил один из них.— Ради Бога, Харланд… — Шеридан чувствовал, как растет его раздражение. Его поташнивало, а боль в голове усиливалась. Шеридан гневно взглянул на светловолосого парнишку. — Что, черт возьми, ты здесь делаешь?Гардемарин испуганно смотрел на него.— Простите, сэр, — наконец пролепетал он. — Но меня зовут Стивенсон.Шеридан сердито посмотрел на него, ему трудно было сосредоточиться из-за гула, стоявшего в ушах. Он закрыл их ладонями, пытаясь прекратить этот шум, но ничего не получалось. Шеридан зажмурил глаза и вдруг понял, что это были за звуки. Береговая батарея! Враг стреляет по судну, снаряды падают совсем близко, а он, Шеридан, не готов к отбору.— Харланд! Передай мистеру Райту, чтобы все приготовились!Гардемарин застыл на месте, раскрыв рот от изумления.— Быстрее, черт возьми! — заорал он. — Нас обстреливают. Мистер Райт… судно необходимо развернуть. Как дрожит палуба!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160