В ее глазах отражалась зелень сада и прибрежных кипарисов, они были серьезны и чисты, словно пение соловья в густой кроне. В этой девушке ощущался тот мир и покой, которого так жаждал Шеридан и которого боялся. Нет, он не мог шагнуть навстречу этой безмятежности и чистоте.Пальцы Шеридана выскользнули из ее рук. Олимпия опустила голову. Не говоря ни слова, она повернулась и направилась в комнату, где уже сгустились сумерки. Звон серебряных колокольчиков на ее туфельках замер вдали.Олимпию разбудили на рассвете, искупали, умастили благовониями, одели и накрасили, так что вскоре она начала ощущать себя большой размалеванной куклой. Пока служанки занимались ее туалетом, в маленькую бухту вошла целая эскадра военных судов и встала на якорь. Под дворцовой террасой в саду на побережье раскинулись пестрые шатры, расхаживали люди, одетые по-турецки и по-европейски, а также суетились слуги.Шеридан выглядел великолепно, он сменил восточный наряд на сине-белую форму британского военно-морского флота. Его золотые эполеты сверкали в лучах южного солнца, когда они с Олимпией шли в сопровождении своих слуг к шатрам. Их довольно холодно принял один из министров султана. Этот высокопоставленный сановник указал рукой на скамеечку, обитую бархатом, стоящую у его ног.Шеридан не обратил никакого внимания на этот молчаливый жест человека, облаченного властью, и подвел Олимпию к дивану — как и во время недавнего визита к визирю, — правда, на этот раз он не стал вытирать о диван свои сапоги. Все присутствующие сделали вид, что ничего не произошло. Скамеечку тихо убрали вместе с ширмой, за которой, как догадалась Олимпия, должна была скрыться от глаз мужчин она сама.Затем присутствующие обменялись велеречивыми приветствиями и комплиментами. Гречанка шепотом переводила Олимпии все речи, низко наклонившись к ее уху и не смея поднять глаза на министра султана. Олимпия услышала, что ее здесь величают не иначе как досточтимой принцессой Ори-енса и всего христианского мира, пользующейся любовью народов, населяющих пространства от Китая и Индии до Фолклендских островов, дочерью покорителей Франции, сестрой королей Англии и кузиной лордов всей Европы. Шеридана же слуги министра назвали спасителем султана, господином его океанов, гонителем его врагов. Знаменосцем его штандарта, шествующим по просторам земли, пророком Аллаха, другом бедняков и грозой предателей. Затем им дали понять, что они здесь желанные гости, что их появление здесь благословил сам Аллах, а перечень их достоинств и заслуг необъятен, как сама земля. Олимпия также узнала, что ее красота затмевает свет луны, звезд и других небесных светил, а славные подвиги Шеридана будут воспевать десять поколений потомков.После того как была выражена общая надежда на то, что оба гостя проживут по меньшей мере еще тысячу лет, их наконец оставили в покое и разрешили удалиться в отдельный шатер, где они смогли приступить к обеду.В общей сложности на стол было подано тридцать два разных блюда. Не успели их убрать, как на кораблях загрохотали пушки, и раздались приветственные крики толп народа, собравшегося у ограды сада. Когда прозвучал второй залп салюта, прокатившийся эхом по всей бухте, Шеридан и Олимпия вышли из шатра и увидели, как из-за ближайшей горной гряды, выступающей в море, выплыла лодка султана, покрытая позолотой, с серебряными веслами, сверкавшими па солнце.Из шатра, стоявшего у ступеней, спускавшихся к воде, вывели белого арабского скакуна; таких прекрасных копей Олимпия никогда в жизни не видела. На нем была драгоценная упряжь, блестевшая золотом и многоцветными камнями. В тот момент, когда лодка султана коснулась берега, несколько рядов высоких пажей в тюрбанах, украшенных павлиньими перьями, загородили обзор Шеридану и Олимпии.— Это сделано для того, чтобы уберечь великого султана от дурного глаза, — шепотом сообщила гречанка Олимпии.Наконец они увидели султана, медленно продвигавшегося верхом на белом арабском скакуне иод громкие приветственные крики войск и оглушительные вопли толпы.Олимпию предупредили, что султан не сразу примет их, а сначала удалится в свой шатер, чтобы отдохнуть там в течение продолжительного времени. Однако буквально через несколько минут после того, как великий Махмуд исчез в самом большом и роскошном шатре, за Олимпией и Шериданом явился чернокожий евнух. Кто-то торопливо набросил на голову девушке прозрачный шарф — средство предосторожности от дурного глаза чужеземки, и их ввели в шатер Махмуда, султана всего подлунного мира.На фоне восточной роскоши и великолепия сам Махмуд выглядел очень скромно. Он был одет в военный мундир европейского покроя, брюки и сапоги со шпорами, какие носил фельдмаршал Веллингтон. Единственным украшением его наряда был бриллиант, сверкавший на синей феске султана. Он встретил гостей, стоя перед своим тропом, представлявшим собой просторное кресло с мягкой обивкой и подушками. Махмуд не был высок ростом, в его фигуре не ощушалось ничего величественного, он, пожалуй, был немного старше Шеридана. Кроме него, в шатре находилось только двое вооруженных слуг.Махмуд несколько секунд молча смотрел па вошедших карими глазами. У него были тонкие черты липа и такие темные волосы и брови, что цвет лица казался неестественно бледным. Олимпия не знала, как ей быть: следовало ли ей поклониться, пасть на колени или продолжать молча стоять перед султаном. Но тут он сам, издав низкий гортанный крик, быстрым шагом устремился к ним и заключил Шеридана в крепкие объятия. Похлопав его по плечам, Махмуд горячо расцеловал своего бывшего раба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160