— Да, — кивнула Олимпия, — мне ничего не остается делать.Взглянув на молодого человека, она увидела по выражению его лица, что он крайне озабочен. Но Фицхью тут же взял себя в руки.— Как жаль, что ваш брат… не оставил никаких распоряжений по поводу вашего возвращения в Англию.— С… — Олимпия вовремя прикусила язык, чуть не сказав «сэр» и тем самым чуть не выдав себя с головой, ведь она выступала в роли сестры Дрейка. — Шеридан всегда говорил, что я должна отправиться к нашей кузине, если, не дай Бог, с ним что-нибудь случится.— Да, но как раз сейчас… мне кажется, что… Простите меня, но Австралия…Олимпия опустила голову, страшась в душе, что он станет спорить с ней или задавать вопросы, на которые ей не захочется отвечать.— Все в порядке, капитан.Они помолчали. Капитан Фицхью выглядел очень огорченным. Олимпия в душе радовалась, что он не знал, куда она на самом деле направлялась. Она стремилась добраться вовсе не до Австралии и не до какой-то далекой кузины. Олимпии надо было попасть на Суматру, в местечко Китарадью. Эти экзотические названия звучали для нее как музыка, услышанная во сне. Олимпии представлялись дикие острова, непроходимые джунгли, змеи и лютые людоеды с горящими глазами.Мустафа уверил ее в том, что Шеридан направится именно туда. Если капитан Дрейк, отставной офицер его величества военно-морского флота, паша, бывший раб султана, а ныне знаменитый герой, украл драгоценности на огромную сумму, то куда же ему еще податься, как не на Суматру? На этом диком острове он мог бы прожить до конца своих дней как богатый раджа, без забот и хлопот, в компании таких же мошенников, уже давно обосновавшихся там.По глубокому убеждению Мустафы, Шеридан бежал с острова Мадейра на судне, переправлявшем партию каторжников. Оно стояло в гавани рядом с «Терьером». И действительно, этот корабль снялся с якоря незадолго перед рассветом, взяв курс на Австралию. Мустафа, человек, не в первый раз преследующий капитана Дрейка, советовал нагнать это судно у берегов Австралии, что, несомненно, имело смысл.С другой стороны, Олимпия понимала, что ей следует немедленно вернуться в Англию. Временами она впадала в панику. И только смутное чувство нереальности всего происходящего вокруг спасало ее от истерики. Впрочем, она всегда отличалась малодушием и знала это. Ей надо было вернуться на родину, но она до сих пор не знала, как это сделать и что нужно совершить для того, чтобы ее народ был счастлив. Все ее детские мечты о спасении соотечественников от тирании сводились к одному — она прибудет на родную землю и все уладит. Но как?Нет, ей следовало вернуться в Англию. Теперь она ясно сознавала, что ей угрожают более серьезные опасности, чем предстоящее замужество. В минуту ярости и горя она поддалась слабости и дала себя увлечь в опасное предприятие. Она вверила свою судьбу в руки странного маленького раба, очень бойкого на язык, с которого с поразительной легкостью слетали и ложь, и комплименты. Все произошло так быстро в те несколько дней после исчезновения сэра Шеридана. Олимпия была просто не способна здраво рассуждать тогда, ее душу терзали ярость и стыд. Мустафа предложил ей выход из создавшегося положения, и она согласилась с ним. Доводы Мустафы звучали так убедительно, что Олимпия послушалась его совета.И вот она плыла на этом корабле. Мустафа, оказывается, украл одну из драгоценностей, когда они находились у него на хранении; он показал ее с гордостью: египтянин был искренне доволен собой, перехитрив хотя бы в этом своего хозяина. В ходе погони за Шериданом им предстояло расстаться с этим чудесным жемчужным ожерельем — бусина за бусиной. Порой Олимпия думала, что Мустафа украл и все остальное, а потом свалил всю вину на Шеридана.Но чтобы поверить в это, ей надо было прежде поверить в то, что Шеридан мертв.Капитан Фицхью и слышать ничего не хотел о деньгах — тем более от сестры погибшего моряка. Но они с Мустафой могли добраться на его корабле только до Южной Америки. Мустафа говорил, что они сядут на другой корабль в Монтевидео. Все это звучало правдоподобно, но у Олимпии было тяжело на душе.— Мисс Дрейк, — сказал капитан Фицхью, — мне, конечно, не следует… я, может быть… — Он смутился и покраснел, когда она взглянула на него. — Я хочу сказать… мы еще плохо знаем друг друга, но я восхищен вами. Я… прошу прощения за то, что, может быть, кажусь навязчивым, но я страшно боюсь за вас. Я просто не знаю, как я смогу оставить вас одну в Ла-Плата.Олимпия смущенно кусала губы. «Не оставляй меня!» — хотелось ей крикнуть, но она только сдержанно сказала:— По-видимому, другого выхода у меня нет.— Но что будет, если вам не удастся найти подходящее судно? Вы можете ждать неделями, месяцами в этом кишащем ядовитыми змеями краю. Если бы у вас были знакомые в Буэнос-Айресе! Но вы путешествуете лишь со своей горничной и этим странноватым низкорослым парнем, служившим у вашего брата; никто из них не вызывает у меня особого доверия — простите уж мою прямоту.Фицхью поставил на блюдце свою чашку, встал и начал прохаживаться по каюте, в которой сэру Шеридану нужно было бы пригнуть голову, чтобы не задеть потолок, в то время как молодой капитан мог двигаться свободно, не рискуя набить себе шишку.— Я размышляю над этим уже в течение нескольких недель. Через полмесяца мы будем в Монтевидео. Но, мисс Дрейк… я уверен, что просто не смогу бросить вас…— Что же вы предлагаете? — спросила Олимпия, напрягая голосовые связки, чтобы заглушить шум волн и скрип корабельных снастей.Капитан Фицхью внезапно бросился к ней, стал на одно колено и схватил ее руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160