Я распахнул дверь – свет салонной лампочки обрисовал нимб достаточно просторный, чтобы мне уместиться в нем. Я поднялся с сиденья. Свет фар упирался в размытый туманом столб с дорожным знаком. Роберт парил то сбоку, то позади – я никак не мог понять, где он.
– Покажись, – велел я. – Ты в большом долгу у меня. Роберт думал, что не должен мне ничего. Роберт был вроде Мышонка: он истек из трещины в золотом кубке, из пушечного жерла. Moiaussi. Я подошел к призрачному указателю, привстал на цыпочки, вгляделся в белые знаки на зеленом металле и громко рассмеялся. Я вернулся на Нью-Провиденс-роуд.
Я пошел дальше, оставив указатель за спиной. Поскольку жизнь моя зависела от движения, я продолжал двигаться. Сзади послышались легкие шаги, и я резко повернулся на каблуках, но увидел лишь пару смазанных желтых глаз и слабый свет, льющийся из распахнутой двери. Глубокая, до звона в ушах, тишина висела в сером, напитанном влагой воздухе.
– Ну, вот мы и на месте, Роберт, – сказал я. – Сделай, что можешь.
Нерешительный шаг, следом другой прошелестели за моей спиной. Я сделал то, что должен был делать, – пошел вперед. Земля приподнялась, чтобы встретить мою ступню, и я ощутил, как меня охватило безумное ощущение радости. Вот мы и на месте – все это время мы бились, чтобы достичь этого самого места. Мерно, как часы, звучали шаги в сверкающем тумане. Я сделал единственное, на что мой неистовый двойник не был способен, и провалился на тридцать пять лет в глубь моего времени.

В семнадцатый день октября, года тысяча девятьсот пятьдесят восьмого, я стоял у дальней стены переполненного концертного зала Университета Альберта. Девушки в обтягивающих свитерах, тогда еще невинные ученицы, и парни в спортивных пиджаках заполняли ряды кресел, смотрели на сцену, где коротко стриженный светловолосый барабанщик в очках с толстыми стеклами, улыбающийся басист, который мог бы быть кузеном Уолтера Бернстай-на, и очень взволнованный пианист задавали жару, приближаясь к концовке пьесы под названием, кажется, «Take the A Train». Похожий на аиста мужчина с широким выразительным ртом, с зачесанными назад волосами, в черных очках, переплел пальцы рук на корпусе своего альт-саксофона, облокотился на выгнутый бок рояля и внимательно вслушивался в игру приятелей-музыкантов. Лицо его отражало сложную композицию отстраненности, участия и вовлеченности – оно напомнило мне о Лори Хэтч.
Поглядывая с высоты роста на сидящих в зале, я стал подниматься по широкому центральному проходу. «Матросские» стрижки; «конские хвосты»; пучки на затылках; «французские» локоны; блестящие короткие волосы с четкими проборами. За несколько тактов до завершения «A Train» я безошибочно высмотрел в зале темную головку мамы. Вот она, восемнадцатилетняя Стар Данстэн, – сидит в десяти-двенадцати рядах от сцены, на втором от прохода месте. Изгиб ее шеи подсказал мне, что она уже наслушалась достаточно и музыка слегка утомила ее. Я еще продвинулся по проходу так, чтобы хорошенько разглядеть ее спутника. Пианист пригвоздил аккорд, барабанщик рубанул финал. Мужчина, сидевший рядом с мамой, поднял руки и зааплодировал. Его профиль был почти точной копией моего.
Пианист повернулся к залу и сказал:
– А сейчас мы вам сыграем балладу… которая называется «These Foolish Things».
Он поднял глаза на саксофониста и пробежался по клавишам, будто сделал набросок мелодии. Саксофонист оттолкнулся от рояля, подошел к микрофону в центре сцены и положил пальцы на кнопки инструмента. Он закрыл глаза и сконцентрировался, уже погружаясь в транс. Когда вступление подошло к концу, он сжал губами мундштук инструмента и повторил сыгранный фрагмент мелодии, будто только что придумал его. Затем плавно поднялся над мелодической линией песни и выдул текучую светлую фразу, будто говорившую: «Песню-то вы знаете, но известна ли вам эта история?»
Стар вскинула голову. Слушая и не слыша, скрывая презрение, Эдвард Райнхарт развалился в кресле.
В начале второго припева саксофонист сказал залу:
– Это было только начало.
Восходящая аркой мелодия заструилась из его саксофона, рисуя в воздухе свой образ. Музыкальная тема раскрывалась и ширилась, и альтист сказал: «Поехали». Как только он начал свою историю, от нее стали ответвляться новые, и одни вариации рождали другие непредвиденные вариации. Альтист поднимал звуки до страстного предела, позволял им стихать и вновь взмывать.
Стар чуть двинулась на стуле, открыла рот и подалась телом вперед. Я почувствовал, как по моим щекам побежали слезы.
«Он все глубже и глубже погружался в ту мелодию, и тут вдруг она раскрылась, словно утренний цветок, и выплеснула сотню других мелодий, каждая из которых становилась с новым мгновением полней и красивей…»
Альтист был недвижим – двигались только его пальцы. Он застыл, широко расставив ноги, закрыв глаза и небрежно опустив плечи. Его рот, захвативший мундштук саксофона, был словно гибкое морское существо. Нота за нотой, и потрясающая история во всех ее подробностях воспаряла над аудиторией, опускалась и впитывалась публикой, и каждый слушатель выстраивал в воображении собственный сюжет. Ударник встрепенулся, вскинул голову, и палочки замелькали над кожей барабанов; улыбчивый басист вернул мелодию в знакомое гармоническое русло; пианист мягко выдохнул: «Давай, Пол». Все происходящее казалось таким непринужденным, естественным и неизбывным, как широко развернутая панорама ландшафта при взгляде с горной вершины. И это длилось и длилось в течение, казалось, бесконечно повторяющихся рефренов.
А в другом времени, моем нынешнем, туман клубился над дорогой, где две пары ног приближались к неизведанному.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194